Надежда ОРАЕВСКАЯ
(Санкт-Петербург)
|
* * *
Волшебный город. Множество кровей
Течёт по жилам Невского Гиганта:
С орлицей скрещен русский соловей,
Здесь ночь-невеста на руках Атланта,
Здесь праздник многоликого таланта
Французов, немцев, греков и… Ей-ей,
Сплетение культур – ему награда.
Предела нет красе Петрова града!
Блестит в лучах Исаакий золотой.
Строение Двенадцати коллегий
Пленяет взоры строгой красотой.
(Достоин город гимнов и элегий!)
В дворцовых залах роскошь царской неги.
Поднялся Всадник бронзовый, литой
Над площадью Сенатскою, и в латы
Одет Суворов, и мосты крылаты.
Тон, Фельтен, Клодт, Растрелли, фон Гоген,
Старов, Баженов, Росси и Трезини,
Захаров, Воронихин и Роден,
Ринальди, Монферран, Блюллов…
Ринальди, Монферран, БлюИ ныне
Выводит снег в ночном аквамарине
На окнах петербургских старых стен
Их имена…
Тревожные думы в ночи
(вилланелла)
В ночных часах колдует дума –
Веду беседу с тишиной.
Ещё не скоро в царство шума.
Моя бессонница угрюма,
Не церемонится со мной.
В ночных часах колдует дума,
Она – недремлющая пума…
Долдонит дождик за стеной.
Ещё не скоро в царство шума.
Всплывает голос Имы Сумак –
И сто тревог тому виной.
В ночных часах колдует дума.
Моих тревог большая сумма, –
Наутро сделаюсь больной.
Ещё не скоро в царство шума.
Пожалуй, вылезу из чума
Горячей простыни льняной.
В ночных часах колдует дума.
Ещё не скоро в царство шума.
Ссора дождя с ветром
Безветренный вечер.
А ветер… а ветер укрылся в безлюдной тиши –
С дождём он поссорился, скользко ответил
И выйти к дождю не спешил.
И думал слезливый,
Обидчивый дождик: «Я плакал, а ветер шумел –
Такой неуёмный, такой говорливый,
Беспечный бродяга, пострел».
Да, ветер летящий
С душою бродяжьей, то весел, то резок, то хмур.
На то он и ветер, но он – настоящий,
Ему не понятен гламур.
Вернитесь к объятьям,
Друг друга примите такими как есть. Навсегда!
Вы так непохожи, и всё-таки – братья.
Стихия – порыв и вода!
Биржевой мост
Гаснет свет высоких фонарей.
Кованых трезубцев простота.
Войско водяных богатырей
Выставило копья вдоль моста.
Кружатся балтийские снега,
Влагою окутан Биржевой,
Ветром закалённая дуга
В холоде над Малою Невой.
Мост, позволь послушать, как поёшь
Песни двух старинных берегов,
Голос твой на клики птиц похож,
Птиц, летящих к югу от снегов.
Кажется, однажды полетишь
К солнцу, пробивая пепел туч,
А пока загадочно молчишь,
Сделал вид, что вовсе не летуч.
Впрочем, так легко тебя понять:
С сердцем Петербурга связан ты.
Никуда не станут улетать
Невские крылатые мосты.
Чайки надо льдами ждут весны,
От которой Питер сам не свой!
Переправы Городу верны,
Бирже верен влажный Биржевой.
* * *
Как чудесно стареют рябины,
Подчиняясь холодной поре:
Нет, не гнут они ровные спины,
Моют лица дождём на заре…
А ветрá листопады затеют.
Что нас может теперь отогреть?..
Но, смотри, как свежо золотеют,
Как чудесно рябины умеют
Тихо, нежно, красиво стареть.
Средь деревьев они балерины –
Грациозны движенья листвы.
Ах, откройте нам тайну, рябины:
Даже в осени молоды вы.
Восьмое октября1
Чашки чайные на столе,
Скатерть вышита светло-синяя.
В миг явления на земле
Загляни ко мне, Евфросиния,
В октябре приди, в день рождения,
В час рассветного пробуждения.
От святой в дому синь безбрежная,
Несказанная, радонéжная.
Посиди со мной за столом.
Ах, о чём у тебя спросила б я?..
Расскажи мне не о былом,
А о будущем, Евфросиния.
Что там сбудется, что не сбудется,
Ждёт погожее иль распутица,
Встреча с милым иль одиночество?
Я приму ответ как пророчество.
Что бы ни было – всё приму.
Неразрывна душа с Россиею.
Помолюсь я в своём дому,
Попрошу мою Евфросинию
И святых, освещённых благостью,
За людей, обделённых радостью…
В этот день есть молитва тайная
Покаянная за Цветаеву.
_____________
1 Восьмого октября – день памяти святой Евфросинии Суздальской и святого преподобного Сергия Радонежского, день рождения поэта Марины Цветаевой.
В час невских тайн
Обветренные берега
Следят за Девой непокорной –
Невой свободной, непритворной;
То неприступна, то строга,
А то припустится в бега…
Уважь бурлящую Неву,
Окликни тихо и душевно,
Не бойся, что взглянула гневно
И натянула тетиву…
Бывает – в синь макнёт главу,
И плещет, плещет возле ног,
И разговаривает мирно.
Вдохни волнующее миро,
Каким её помазать смог
В час невских тайн балтийский бог!
Весёлая нотка
Оркестр весёлое играет,
И улыбаются уста.
Но сердце знает, сердце знает,
Что ложа пятая пуста!
Анна Ахматова
Он был весёлой ноткою,
Смешинкой между строк,
И сыпал он щепоткою
Не соль, а сахарок.
А смех, такой заливистый,
Бывало – до небес!
И бег его отрывистый
Всегда наперерез.
Всё видится, всё кажется:
Войдёт и просвистит
Шутливый и безбашенный
Придуманный мотив.
Оркестр, оркестр!.. Да где же там –
Весёлой нотки нет.
Тоска по сердцу скрежетом
Да гулкий стук монет.
Сказал, прощаясь: «Радуйся,
Я радугой приду,
И не грусти – я спрятался
В оранжевом ряду».
Я шла…
«Я шла…» – зачин стихотворенья
В блокноте, что подарен мне.
Я шла?.. Но дремлет вдохновенье
В часах старинных на стене.
Я шла. Куда же и откуда?..
Идут часы без суеты
То во владенья изумруда,
То в храм увядшей красоты.
Как выбрать путь прямой и верный?
А жизнь диктует: «Не стоять!»
Я представляю шаг свой первый,
Когда меня держала мать:
Схватить подол и не бояться
Идти, идти за мамой вслед,
И миру детства удивляться,
И оседлать велосипед.
И озорной отроковицей
Бежать из школы через мост,
И под шершавой рукавицей
От злого ветра прятать нос,
Лететь на первое свиданье…
А дальше – путанность дорог,
Подножки, разочарованья,
Пол, уходящий из-под ног…
Но вдруг подхватит Кто-то свыше
И приподнимет над землёй…
Я вновь иду.
Я вновь иду.Скромней, и тише,
И равномерней почерк мой,
И шаг замедлен неупругий.
Позёмка землю замела…
Блокнот, подаренный подругой,
А в нём написано: «Я шла…».
Вечерний луч
Вечерний луч в оконце просочится
И ляжет на пол около тахты.
Что может на закате приключиться?
Одно лишь чудо: рядом будешь ты.
Появишься легко – и не замечу,
Как сгинет в небе облачко тоски.
Предчувствую задуманную встречу
И жду прикосновения руки.