Рецензии и статьи о творчестве и деятельности Д.Н. Киршина
Накануне Нового 2012 года в Великом Новгороде в региональном отделении Союза писателей России состоялось вполне рядовое событие – отчётное собрание. Председатель отделения Союза писателей Анатолий Молоканов пригласил в качестве почётных гостей петербуржцев: главного редактора журнала «Невский альманах» Владимира Скворцова и председателя секции поэзии Российского Межрегионального союза писателей Дмитрия Киршина.
Гостям из города трёх русских революций радовались не только литераторы Великого Новгорода, а сама матушка-природа. Декабрь стоял долго без снега, а двадцать четвёртого декабря сподобился – мягкой зимней порошей выстлал белоснежную дорожку перед гостями.
На борту автобуса снаружи примета времени – реклама. При всей своей нелюбви к ней, этой я заинтересовался. Над надписью «Великий Новгород – колыбель Руси», буквы которой колыхались как волны, порхала какая-то завитушка, похожая на быстрокрылую ладью бесстрашных первопроходцев Северной Руси – новгородских ушкуйников. Они покоряли и осваивали северные края Древней Руси, передвигаясь на ладьях по рекам.
Так что, при всём почтении к приезжим, рекламная надпись напоминала жителям Северной столицы о значимости новгородцев: ваш город – колыбель трёх революций, а мы тоже не лыком шиты – Великий Новгород потому и великий, что является колыбелью не каких-то там революций, а самой Родины – Руси.
Но меня-то порадовало не это местническое рекламное чванство, а знакомство с двумя представителями петербургской литературной элиты.
Дмитрию Киршину предстояло через четыре дня, 28-го декабря, выступить на заседании секции поэзии в концертном зале Мемориального музея-квартиры Н.А. Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге, и у него с собою был буклет с новыми произведениями, написанными в октябре-ноябре 2011 года. В буклете напечатаны всего одиннадцать стихотворений Киршина, притом почти каждое минимального размера: три-четыре строфы. Но насколько они ёмки по смыслу и сильны по эмоциональному настрою! Болью и гневом наполнены стихи Дмитрия о судьбе Святой Руси, которая была истощена множеством утрат и тяжёлых испытаний, уготованных ей «перезревшим» двадцатым веком.
Прочитать статью «Свет истины проникает даже во мрак подземелья»
Публикуется по изданию: Литературно-художественный журнал «Золотое слово».– 2012, № 5.– С. 213–230
Среди петербургских поэтов рубежа XX и XXI веков видное место занимает Дмитрий Киршин, человек, наделённый ярким и самобытным талантом.
Одной из заметных особенностей его стихов является постоянная обращённость их автора к традициям русской и мировой поэтической культуры. В очаровательной юмористической пьесе «На огонёк», открывающей сборник «Искушение» (1998), оживают мотивы пушкинской «Пиковой дамы»; стихотворение «Я опять влюблена…» написано – по примеру Фета – от лица женщины; в другой поэтической вещи – «К вершинам духа – путь окольный…» ощущается дыхание старой провансальской поэзии (оно чувствуется в отрицании какого-либо ханжества, в остранённом осмыслении понятия «здоровый дух», в парадоксальных утверждениях типа «ведь грех – понятие святое»); в «Мефистофеле» поэт откликается на фаустовскую тему; в озорной шутке «В помощь начинающим грешникам» воскресает образ Дон Жуана. Эти примеры можно увеличивать бесконечно.
Вбирая в свой поэтический мир разнородные художественные мотивы, Д. Киршин словно примеривает свою музу к любимым или иронически воспринимаемым предшественникам, попутно усваивая их мастерство и своеобразие стилистических приёмов. На этой основе возникают пародии, скажем, «Николаю Некрасову», где последнее четверостишие как бы «взрывает» своей иронией всё то, что передано в стихах, заключённых в кавычки, или явно пародийное стихотворение «Игорю Северянину». Нередко Д. Киршин обращается к поэтической стилизации, образцами которой можно считать «Анне Ахматовой» и «Борису Пастернаку». В последнем из этих стихотворений строка «А на дворе, должно быть, вечность» представляет то, что ныне принято называть интертекстуальностью. Иногда поэт прибегает к таким жанровым формам, как памфлет – «Как призраки мучительного бреда…» (выпад против тех искусствоведов, которые призваны «слагать каноны величавой лжи!»). Владеет Киршин и искусством лапидарной эпиграммы, примерами которой следует назвать «Игру в классики» (три портретные зарисовки – живописца, музыканта и режиссёра, великолепные по остроте, хотя и лишённые конкретных адресатов), «Кипит восторг во мне…», «Калиф на пять шальных минут…». В последнем случае поэт высмеивает всегдашнюю, в разные века неизменную дворцовую шушеру, где всякий, будучи королевским шутом, мнит себя самим королём. Автор остроумно переиначивает известный фразеологизм «Калиф на час», превращая его в «Калифа на пять шальных минут». Новоявленный двуликий Янус получает здесь же графическое воплощение на страничном рисунке и в чёрном силуэте на задней обложке книги.
Прочитать статью «Поэтический мир Дмитрия Киршина»
Публикуется по книге: Е.С. Роговер. Петербургский текст русской литературы.– СПб.: Изд-во «Шатон», 2006.– С. 181–188
Кто постоянно жалуется на лучший из миров, не достоин никакого.
Дмитрий Киршин
Поэзия – дело не коммерческое, да и настоящий художник мало думает о деньгах. Творить – это уже есть счастье!
Времена трудные? А не потому ли, что в Поэзию не вникаем, не задумываемся: что же в литературе вообще, если не Поэзия, является высшей литературной культурой?!
Помню шестидесятые годы, когда на поэтов смотрели с благоговением, – и жилось людям легче.
Сегодня мне хотелось бы пригласить вас в путешествие по новому миру, новой поэзии, войти в новое видение прекрасного, используя в качестве приглашения вышедшую в свет книгу стихов Дмитрия Киршина «Философская лирика» (1999 г.).
«Открыта гибельным ветрам,
Объята верой и борьбой,
Ты, словно в бой, идёшь во храм!..
И как во храм – стремишься в бой!»
Это – о России. Читаешь и думаешь: какая изысканная афористичность, автор молод, но мудр не по годам. Читаешь далее, вновь задумываешься: уж не от начитанности ли и образованности такие изыски? Но, соприкасаясь со строками:
«…Иду к Тебе!
Спаси и вдохнови!
Не дай познать губительную цену!..
Душа не может свыкнуться с изменой,
Принять порок, отречься от Любви», –
невольно начинаешь понимать: поэт эмоционален настолько апогейно, что дух захватывает.
Прочитать статью «Имеющий душу – да услышит!»
Публикуется по общероссийской писательской газете «Русь».– 2000, № 3.– С. 9
Всякое произведение имеет свою цену,
если заключает в себе идею.
Микеланджело
Искусство имеет своей задачей
раскрывать истину в чувственной форме.
Г. Гегель
Как полезно иногда перечитывать великих людей – не на уровне эпиграфов, конечно, а более глубоко, сопоставляя их мысли, противоречивый жизненный и творческий опыт. Это, пожалуй, даже слишком неожиданно: страстный Микеланджело говорит о главенстве идеи, без которой произведение искусства малого стоит, а «насквозь материальный» Гегель видит задачу искусства как раскрытие истины в чувственной форме. Но, может быть, Микеланджело и Гегель произнесли не завершённые афоризмы, а две части единой фразы: всякое произведение искусства должно заключать в себе идею, выраженную в чувственной форме?
«Увидеть мир таким, как видит Бог,
И воплотить увиденное в слове…» –
так сформулировал сверхзадачу литературы русский поэт Дмитрий Киршин. И не только увидеть, но и услышать: ведь настоящая поэзия сначала пробуждает своими звуками сердце автора – и лишь затем ложится строками на лист бумаги.
Конечно, за желание увидеть мир глазами Создателя могут и от Церкви отлучить. Но… «не бойтесь стремиться к совершенству – вы всё равно его не достигнете», – советовал ироничный гений Сальвадор Дали. А с другой стороны: копаясь в мелком, становишься низким.
Высокие мысли и высокие чувства, их точное и глубокое сочетание – то главное, что выделяет Дмитрия Киршина даже на ярком фоне петербургской поэзии.
Прочитать статью «Увидеть мир таким, как видит Бог»
Публикуется по журналу «Золотое слово».– 2003, № 2.– С. 56–57
Легко стать жертвой собственного Эго, войти в эклектику мироощущений и, отрицая позитивные процессы социальной жизни, строить фундамент собственного (порой непонятного даже самому себе!) мира иллюзий, в котором живут и паразитируют на воображаемых несчастьях наши художественные таланты, лишённые реального жизненного опыта.
В начале пути труднее осознать ненужность мудрствования и бесполезность труда, затраченного на поиски какого-то «особого» мироощущения, своего «особого» места в окружающем мире в отрыве от собственно Мира. Самоизоляция, созданная стремлением достигнуть полной самодостаточности, чаще порождает отрешённость, которая не столько высвобождает силы для творческой самоуглублённости, сколько толкает к саморазрушению.
Человек как феноменальный продукт Природы, по свидетельству философов, в особенности стоящих на позициях метафизики (и я грешен тем, что люблю порыться в её таинственных закромах), представляет собой микрокосм и так же, как и Вселенная, подчиняется тем же общим объективным законам рождения, развития, прохождения в пространстве и времени и повторения в следующих поколениях, порой в иных материальных формах.
Сжимая свою Душу, мы уплотняем собственную материю и поневоле, не осознавая этого, стремимся к Точке. Иными словами, сгущаем эмоции и достигаем, вне зависимости от их окраски, такого состояния плотности, которое приводит к взрыву, к саморазрушению.
Каждый из нас наделён Всевышним способностью к художественному самовыражению, содержание которого в первооснове своей есть божественная мудрость, крупицы которой мы таим в наших душах. Но лишь немногие из нас (по-видимому, именно им предназначено быть в той или иной степени жрецами) обладают прекрасной способностью в период кризисного состояния, наибольшего накала внутренних противоречий сублимировать биоэнергию в художественные образы, в произведения искусства, в нашем с вами случае, в стихи. При этом не стоит забывать о том, что сама по себе способность лишь инструмент и пока ещё туманные очертания чего-то неясного, но влекущего. Важно ещё научиться направлять этот дар изнутри во вне, откуда его будут (или не будут) потреблять люди: кто-то – с наслаждением и благодарностью, кто-то – с неприязнью и ненавистью.
Прочитать статью «Философская поэзия или философия поэзии?»
Публикуется по общероссийской писательской газете «Русь».– 2003, № 16 (18).– С. 4–5
Сборник стихотворений «Между небом и землёй» Дмитрия Николаевича Киршина является пятой книгой поэта и состоит из тринадцати глав. Есть известные стихи, есть и новые. Интересно название сборника, оно напоминает первые строки песни «Между небом и землёй жаворонок вьётся…». Какие же песни поёт наш жаворонок? Названия глав обязывают – «Опальный возраст», «Из книги Небытия», «На грани прощания», «Времена души», «От Бога – сквозь сиротство – к Богу» и т.д. Большинство стихотворений представляют собой исповедь яркого, мыслящего, талантливого человека. Как истинный художник автор непредсказуем: описывает ли он современную духовную смуту, играет ли словами-символами в притворно-придворно-любовной «Поэме на песке», обращается ли к Всевышнему. Он анализирует главные темы и устремления человека ищущего и разумного, осмысливает события и личности ушедших времён. Данный сборник представляется мне айсбергом, где верхняя видимая часть – это сама книга, а невидимая, но более значимая – в осмыслении того, что написано на листах. Ещё есть и другая составляющая, подтекст, как аура всего живого, то неосознанное, что проявится только со временем – истинная ценность идеи данного Слова. «Вначале было Слово…» Понятно, что Дмитрий Николаевич – приверженец Солнца, светлых настроений, ни в коем случае не мрачных; не чёрного, даже если это квадрат. По Киршину, чёрный квадрат – сосредоточение сердечного и душевного мрака.
«Ты можешь во мгле руин
Не верить, не ждать, не сметь…
Но выбор вовек один:
Гармония – или смерть».
Прочитать отзыв на книгу Дмитрия Киршина «Между небом и землёй»
Поэзия Дмитрия Киршина – необычное явление в русской словесности. Ей присуща яркая публицистичность выражения мыслей, стихи звучат зримо, масштабно, проникновенно, их остросоциальная направленность поражает разум глобальностью и высокой патриотичностью.
После передачи с крылатым названием «Поэты и прозаики невских берегов», прозвучавшей по петербургскому радио 14 марта 2002 года, слушатели в очередной раз открыли для себя талантливое имя в мире поэзии. Стихи автора написаны на одном дыхании, на высоком накале человеческих страстей. Драматургия поэзии совершенна, в ней содержится мощный потенциал человеческих переживаний, строки несут квинтэссенцию бурных коллизий эмоций и нравов…
Дмитрий Киршин – бесспорно самобытный и высокоодарённый мастер поэтического слова, умеющий затронуть самые сокровенные струны сердца!
Час предрассветного блаженства
Так безмятежен, тих и чист!..
Но я нарушу совершенство –
Стихом заполню белый лист.
Подобно рыцарю, без страха
Пером пронзаю забытьё!..
Гармония – венец и плаха
Для вечно жаждущих её.
Вновь ускользает грань искусства –
И торжествует полутьма:
Иль разум, отнятый у чувства,
Иль дух, ослепший без ума.
В небесной и земной отчизне
Творцу назначен тайный срок –
И мы не пишем книгу жизни,
Но лишь читаем между строк.
Прочитать статью «Поэт, философ, публицист»
Публикуется по книге: Валерий Ромбольский. Поэты и прозаики невских берегов (очерки). Выпуск 1.– СПб.: Б. и., 2002.– C. 47–52
А.Д. Ахматов
ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ КИРШИН
(XXII конференция молодых писателей Северо-Запада)
Здесь мы имеем дело с гладкописью. Автор умеет выдерживать правильно размер, он не забывает стопу, не пропускает слогов, что так характерно для молодых поэтов. Также он умеет выдержать изначально взятую строфу, чётко с первой и до последней строфы довести до конца то количество строк и то чередование рифмовки, какое было вначале. Он знает, что такое рифма, вернее, не употребляет далёких друг от друга так называемых «сомнительных» рифм, типа «палка–селёдка» или «пора–привстав», как это порой встречается у Богдановой или Сапогова (фамилии участников Конференции – Д.К.). И уверяю вас, что это уже немало. Всё зависит от того, сколько автору при этом лет. Если 16 – это великолепно, это гарантия, что перед нами стремительно развивающееся дарование. Если же 35 – то перед нами беспросветный графоман. У Дмитрия Николаевича всё на грани, на пределе, так сказать, – ему 29. С одной стороны, это не так уж и много, быть может, он стал писать недавно, а с другой стороны, в этом возрасте уже умер Лермонтов.
Итак, мы рассмотрели, что есть у Киршина, теперь же посмотрим, чего у него нет. Если делать серьёзный, аргументированный разбор по строчкам, то нет у него, прежде всего, чувства сопряжения слов между собой:
«Потомки сотворят гранитного кумира,
Послание добра в безмолвии сокрыв».
Что хотел сказать автор? Сокрыв – в смысле «вложив» или сокрыв в смысле «утратив»? Это же нужно ещё сказать!
«Не Свет закончится, но – тьма!
Спадёт извечная сума…»
Что значит «спадёт»? С кого, куда? Как не по-русски это всё звучит, как неуклюже выглядит:
«Патриций, вьющийся иглой».
Как автор представляет себе «вьющуюся» иглу? Вероятно, он перенёс выражение «сколь верёвочка ни вейся» на нить, а там уж и до иглы недалече. А вот ещё:
«Ты наряжался палачом
Под пышным алым балахоном».
Понятно, что имел в виду автор, но ведь по логике языка, к которому так невнимателен Киршин, выходит, что герой наряжался под балахоном. То есть даже и видно не должно быть, как он под балахоном наряжается.
Прочитать статью «Дмитрий Николаевич Киршин»
Читая сборники молодого, но уже пожалуй что маститого (по крайней мере способного в будущем создать свою поэтическую школу) поэта Дмитрия Киршина, понимаешь, что яростный литературный спор между символистами и акмеистами, шедший в начале двадцатого века, отнюдь не закончен. Сейчас, когда дерево русской поэзии опять развивается по своим собственным законам и садовники социалистического реализма не щёлкают зловещими ножницами, пытаясь придать кроне загадочную, только им лишь известную форму, когда каждая веточка, если и уклоняется в сторону, то только вместе с линией партии, – сейчас все ветви символизма, акмеизма, старозаветного романтизма и прочих «измов», некогда безжалостно обрубленные, вновь принялись зеленеть и расти беспрепятственно.
Ныне в культуре, и в поэзии в частности, заполняются белые пятна, – те, что не могли заполнить диссиденты, потому что поэзия диссидентского характера – всегда «анти», она идёт в другую сторону, чем ветвь социалистического реализма, но находится в той же горизонтали. Теперь, когда поэт нищ как птица небесная, но зато почти так же свободен, хотя и не беззаботен, выбор, на какой веточке петь, стал действительно выбором сердца. И мы, как в начале века, опять видим, пусть сколь угодно «нео», но всё же явных акмеистов (в лице, например, Алексея Ахматова, чья поэзия конкретна, зрима вплоть до ворсинок на лапке ползущего жука) и символистов, из коих, безусловно, самым ярким является, на мой взгляд, автор «Времён души», «Пробуждения», «Искушения» и «Философской лирики». И если никогда не было такого, чтобы здоровое древо росло лишь в вышину и перестало расти вширь, то естественно и закономерно, что каждый талантливый поэт часть своей энергии отдаёт новым ветвям древа Поэзии, а часть душевной силы идёт как бы в рост старых ветвей, в продолжение традиций.
Но у всех этот процесс протекает по-разному. Одни, обычно самые честолюбивые, всё-таки приходят к тому, что объявляют себя совершенно новыми и непременно начинают придерживаться самых модных, по их мнению, форм и течений, то есть во что бы то ни стало предпочитают селиться повыше, забывая, что соловей, например, не вьёт гнездо на вершине. Другие поэты просто пишут от души, часто во вполне традиционном стиле, не задумываясь о поисках новых путей, а стремясь лишь полнее выразить свою эпоху и быть любимыми читателем. Киршин, на мой взгляд, относится одновременно и к тем и к другим. Честолюбие требует от него создавать стихи новаторские, и это временами ему удаётся, а душа его находится где-то в начале двадцатого – конце девятнадцатого века. (Зазорного в этом ничего нет, если уж про самого Пушкина некоторые исследователи говорили, что он душой как бы жил в восемнадцатом веке). Все эти туманности, выспренности, блаженства, бессмертия, знаки, прозрения, лики, смятения, изваяния, безумства, небесные звуки – всё то, что впоследствии называлось «богоискательством», «соловьино-любовным варевом», «говорением о мирах», и наконец, обзывалось «бронзы многопудьем» и «мраморной слизью», – всё это буйно произрастает в сборниках Дмитрия Николаевича, как будто он задался целью поддразнить нынешних современных футуристов, имажинистов, акмеистов и прочих.
Прочитать статью «Растущие из заоблачного сора»
Я был весьма приятно удивлён с самого начала знакомства с творчеством Дмитрия Киршина, а именно – с произведениями, вошедшими в сборник «Времена души». Обычно новички приносят незрелые или более-менее зрелые стихи, чего нет в данном случае. Ритм, разнообразие размеров, соответствие ритма настроению, то есть правильный выбор размера, и так далее. Это стихи о вечности, о душе, о красоте и о добре. Стихи сделаны не совсем традиционно, это, скорее всего, обусловлено тематикой: в основном это размышления о Боге, душе, картины из древней истории (главным образом, восточной), из легенд… Поэтому язык и ритмика напоминают, с одной стороны, додержавинскую эпоху развития поэзии, с другой – в них чувствуется влияние поэзии «серебряного века», именно, городской поэзии (меньше национального, больше космического). Отсюда и вытекает старая, однородная рифма, то есть глагол рифмуется с глаголом, прилагательное с прилагательным и т.д. Я было начал отмечать такие рифмы постранично: 5, 10, 11, 12, 23, 24, 25, – затем не стал, так как такая рифма встречается практически везде. Может быть, что это не такой большой грех, тем более что в стихах Киршина это не особенно бросается в глаза (или, вернее, не лезет в уши), скорее всего, из-за тематики, о чём я уже говорил.
Я постараюсь остановить внимание коллег на отдельных, на мой взгляд, более значимых стихотворениях, на их достоинствах и недостатках, опять же, по моему мнению. Здесь рассматриваются лишь некоторые противоречия, выявленные при прочтении стихов. Написаны они грамотным человеком, владеющим языком и обладающим богатым фактическим материалом.
Первым из тех, которые мне показались противоречивыми, стоит стихотворение «Начало», с. 7–8. Что же тут противоречивого? С одной стороны: Антихрист казнит святое и прекрасное, в нём власти яд, в облике – жестокость… и тут же: вызывает жалость; потом опять идёт с гордой головой. Антихрист гордо именуется бессмертным. Тут же, кроме того, он – неживой. Почему? В выражении же «поклон неземной» я усматриваю двусмысленность; можно понимать этот поклон как какой-то нереальный, внеземной поклон – сверхпоклон. Однако, учитывая, что в языке бытует фраза «земной поклон», т.е. низкий, ниже «поясного», можно понять, что поклон этот небрежный, так себе, незначительный. А это (определение поклона) в стихотворении важно.
Прочитать статью «О творчестве Дмитрия Киршина»
А.Г. Белов
Творческая рекомендация поэту
Киршину Дмитрию Николаевичу
для вступления в Союз писателей России
Тридцатилетний автор трёх поэтических книг, петербуржец Дмитрий Киршин щедро одарён благодатью истинных творческих озарений, позволяющих уже сегодня говорить о нём как о поэте, достигшем значительного уровня литературного мастерства.
«Ночь тихая и сокровенная
Заполонила спящий дом…
Во всём спокойствие бесценное…
Поговори со мной, Вселенная,
О вечном холоде своём!» –
по этим нескольким и многим другим строкам стихотворений Дм. Киршина можно обозначить тему его творчества – укоренённой в земной жизни, возвышенной до разговора с Богом, безграничной во времени и пространстве.
«Кружила годов торопливая стая,
Сменялись эпохи Земли,
Но млечные россыпи, тайно мерцая,
Неясною мощью влекли».
Поэтическая речь Дмитрия Киршина сознательно торжественно-возвышенна, лишена каких-либо бытовизмов и новосовременных слов, соотнесена с по-своему интерпретируемыми поэтом «вечными темами» радости и бренности земного бытия, греховности человека, ожидания Божьего Суда, духовного спасения через покаяние и во многом напрямую связана с трагическим состоянием жизни нынешней России:
«Тлеет бедной страной
То, что было Державой;
Стала вестником крови заря…»
Стихотворения Дмитрия Киршина не просты для прочтения, лучше воспринимаются в последовательном сочетании одного с другим, требуют от читателя сосредоточенной ассоциативной работы ума, тонкого и глубокого знания и понимания классической литературы, всей мировой культуры.
Гармонично уравновешиваются с предельно серьёзными темами и те стихотворения Дм. Киршина, которые сам поэт назвал лирико-юмористическими. Из вещей такого рода состоит весь поэтический сборник «Искушение», рождённый редкой лёгкостью и смелостью пера, пронизанный тонким юмором, живым изяществом поэтической мысли.
В целом творчество Дмитрия Киршина отмечено духовной зрелостью, цельностью мировоззрения, выверенностью избранного пути, на котором молодой талантливый поэт стремительно развивается, совершенствуется, постоянно перерастает себя вчерашнего.
Рекомендую Киршина Дмитрия Николаевича для вступления в Союз писателей России.
А.Г. Белов, поэт,
член Союза писателей России
15 мая 1998 года
И.А. Малярова
Рекомендация поэту Киршину Дмитрию Николаевичу
для вступления в Союз писателей России
Дмитрий Киршин – автор трёх книг стихов: «Времена души», «Пробуждение», «Искушение», изданных за последние четыре года издательством Санкт-Петербургского университета.
Стихи Киршина остро современны, хотя автор часто обращается к историческим параллелям, переносит своего героя из одной эпохи в другую, а порой – в поисках истины – вступает в диалог с Богом. Это философская лирика, она требует вдумчивого чтения, и тот факт, что автором является молодой человек, говорит о его серьёзном отношении к миру.
В книге «Пробуждение», особенно близкой мне, много прекрасных стихов, написанных как бы на одном дыхании: «Трагический актёр на роль Христа…», «Служение», «Мне снится жизнь…», «Минутам гнева», «Подаяние», «С каждой новой потерей я сердцем старею…», «Божий свет не без добрых людей…», «Триста долгих веков я вхожу в этот сад…», «За чертой», «Уход», «Настанет день – последний в море дней…», «Имея голос – грех молчать…».
Молодой поэт Киршин имеет свой голос и не может молчать. От развернутой метафоры сюжетных стихов он свободно переходит к лирической миниатюре: «Сто девяносто! Добрая кукушка…», «Нежданный снег убил цветущий сад…», «Откройте дверцу – птица улетит…»
В третьей книге стихов Дмитрия Киршина «Искушение» больше иронии, это дополняет портрет автора, делает богаче его палитру, говорит о его росте и подчёркивает принадлежность к своему поколению.
Горячо рекомендую Дмитрия Николаевича Киршина в Союз писателей России.
И.А. Малярова, поэт,
член Союза писателей России
10 октября 1998 года
З.В. Такшеева
Рекомендация для вступления в Союз писателей России
Киршину Дмитрию Николаевичу
Я познакомилась со стихами Киршина Д.Н. по двум книгам, вышедшим в издательстве Санкт-Петербургского университета, по отдельным публикациям в журналах «Нева», «Русский Мир», альманахах «Медвежьи песни–2», «День поэзии» и многих других. Его творчество благожелательно воспринимается такими известными поэтами, как Вячеслав Кузнецов и Николай Рачков. Стихи его получили заслуженную оценку на XXII конференции молодых писателей. «Поэты долго не живут, поэты долго умирают», – очень хорошо сказано молодым двадцатидевятилетним поэтом. Мне кажется, что, вопреки собственному пророчеству, поэту Дмитрию Киршину суждена долгая жизнь в русской литературе Питера, тем более что он активно участвует и в работе писательской организации: участвует в подготовке к выходу в свет сборников русской поэзии, пишет критические статьи, что очень ценно в то время, когда творчество русских поэтов, так или иначе, замалчивается средствами массовой информации. Да, Киршин – спорен, да, во многом он неординарен, его стихи порой вызывают желание не согласиться с автором. Но ведь это очень здорово, когда поэт не похож на других.
Я не желаю Д.Н. Киршину лёгкого пути в литературе, я желаю ему творческой удачи, которая сопутствует только настойчивому в своих поисках, при кропотливой работе над словом, смелому молодому сердцу настоящего поэта.
Рекомендую Дмитрия Киршина в наш Союз, Союз писателей России.
З.В. Такшеева, поэт, прозаик,
член Союза писателей России
5 мая 1998 года
Антология поэзии «Крещённые огнём»
Хорошие стихи не устаревают. Не нами это замечено. Но, чтобы убедиться в этом, ещё раз рекомендую внимательно прочесть поэтическую антологию «Крещённые огнём», составленную и изданную двумя поэтами – Дмитрием Дадаевым и Дмитрием Киршиным.
Помнится, года два назад, столкнувшись в метро с Дмитрием Дадаевым, я рад был увидеть в его руках корректуру поэтического сборника литературного объединения «Путь на моря». Дмитрий Алексеевич остановил меня и стал показывать страницы готовящегося к изданию сборника с фотографиями кораблей, портретами авторов. Видно было, как горд он своей работой. Не думалось, что поэт скоро покинет нас. Он успел, однако, подготовить ещё один сборник – антологию, о которой идёт речь. Увидеть эту книгу изданной отважному воину-моряку не пришлось. Но сказать «спасибо» за его работу составителя необходимо. В антологии, посвящённой 300-летию основания Санкт-Петербурга, представлены 42 автора – участника Великой Отечественной войны. Среди них такие известные имена, как Сергей Орлов, Александр Прокофьев, Николай Тихонов, Михаил Дудин, Семён Ботвинник, Игорь Смирнов. Большинство авторов представлены одним-двумя стихотворениями, некоторые – циклами. Конечно, сделать антологию на одинаковом уровне – задача труднейшая. Отрадно, что лучшие стихи служат как бы камертоном всей книги. Это «Перед боем» А. Аквилёва, «Я к ним приполз под вечер» С. Давыдова, «Русская душа» Г. Крылова, «Вдогонку уплывающей по Неве льдине» М. Дудина, «Домой» И. Ринка, «Два сердца» Л. Хаустова, «Зеркало» В. Шефнера, «Ещё утрами чёрный дым клубится» Г. Суворова, «Раненая рация» В. Круглова. Это яркие и запоминающиеся стихи, хотя и многие другие достойны встать в этот же ряд. И другой рецензент, возможно, остановил бы своё внимание на других стихах. Там, где есть подлинное гражданское и просто человеческое чувство, то, что сказано от сердца и несёт на себе печать времени, не умирает, в будущем становится образцом. Это особенно ясно на фоне сегодняшней «широты» вкусов в поэзии, умышленно поднимаемой кем-то на щит духовной и эстетической беспомощности, увенчиваемой порой внушительными премиями, вплоть до Пушкинской. Медленно, но неуклонно из литературы вымываются понятия Родины, справедливости, доброты. Это вполне соответствует концепции неоглобализма на заокеанский манер. И поэзия как наиболее чуткий жанр литературы свидетельствует об этом со всей ясностью.
И сколько бы грязи ни лили новоявленные критики на лучшие образцы поэзии советского периода, русской поэзии, золото и опущенное в кислоту остаётся золотом. Как сказал Георгий Суворов:
В воспоминаньях мы тужить не будем.
Зачем туманить грустью ясность дней?
Свой добрый век мы прожили, как люди,
И для людей.
Да, не всех ленинградских поэтов-фронтовиков успели собрать составители под одной обложкой. Антология «Крещённые огнём» могла бы быть обширнее. Будем надеяться, что последующие её выпуски включат и такие имена, как А. Чуркин, А. Чепуров, П. Ойфа, В. Суслов, Г. Некрасов, С. Фогельсон, И. Авраменко, И. Западалов, А. Шевчук, Н. Островская, А. Межиров.
И пусть новые издания, несмотря на обилие имён, не станут просто справочным материалом для будущих исследователей литературы, а явятся концентрацией всего самого лучшего, что создано талантом народа в уже далёкие, но всегда памятные всем нам огненные годы Великой Отечественной войны.
Олег Юрков
Публикуется по газете «На страже Родины», 2003 г., № 174–175