Владимир ДЮКОВ-САМАРСКИЙ
(Санкт-Петербург)
|
Разбег
«…Отец Небесный, я хочу в полёт!..
Сними с меня вериги и оковы,
Открой моим мечтам небесный свод,
В разбеге Мир предстанет в красках новых…»
…Разбег? Допустим. Но скажи мне, кто
Не тратил сил последних для разбега?..
И что с того? Превращены в ничто
Мечты его… Они подобны снегу,
Который сотней тысяч покрывал
Лежит зимой… Но снег сойдёт под жалом
Лучей весенних… Дальше? – Вновь провал…
Желающих взлететь, мой друг, немало.
Отец Небесный знает лишь один,
Кому звездой блистать на небосклоне
Сквозь толщу лет… Он – властный Господин
Всех наших бед и судеб. Узаконен
Всевышний Суд!.. Усилия? – тщета
Что-либо изменить в судьбе капризной!..
Мы – пепел, мошкара… Всё – суета
Немых рабов с рожденья и до тризны,
В борьбе существ корыстных. Кто живёт,
Стремится выжить – такова природа.
Да, гибнет слабый!.. Весь вселенский род
Вершит войну… веками, год от года.
И нет конца в безумии борьбы!..
Я хотел бы молиться за всех
Я хотел бы молиться за всех,
Кто желал неудач мне и горя.
Боже праведный, явленный грех
Носит в чреве житейское море…
Я просил бы: «Всевышний Господь,
Тех, кто завистью пышет и злобой,
Усмири, их бунтарскую плоть
Одари благодатью особой.
Успокой нетерпенье и страх,
Мудрость дай и безгрешность покоя.
Все мы смертны… Преступника прах
Равнозначен останкам изгоя.
В этой бренной юдоли земной
Дай всем поровну веры и силы,
Чтобы там – за чертою иной –
Вслед «Осанна!» Тебе голосили».
Дикий остров
Мне сейчас бы на дикий остров,
Где ни негров, ни папуасов,
Чтобы в море бежать с откоса,
И ходить нагишом в пампасах,
Позабыв городов трущобы
И людей клевету-обиду,
Сквозь лесные бродить чащобы,
Не теряя берег из виду…
Там и звёзды ныряют в море,
С поднебесной упав тарелки,
И ветра в разъярённом споре,
И песок горячее грелки.
Там играют, резвясь, дельфины,
В руки тычутся, как котята,
И деревьев литые спины,
И плодов золотые пятна.
Мне б питаться дарами джунглей,
Без набедренной жить повязки,
Раздувать бы костёр из углей,
И не ждать ни любви, ни ласки.
Мне б, подобно дикому зверю,
Дней не знать и не ведать чисел,
Грешных лет прожигать потерю,
И не думать, в чём жизненный смысл.
Русская удаль
Вороной, гнедой, каурый –
Понеслась бы тройка вскачь!..
Город мой туманно-хмурый,
Кто здесь всадник, кто лихач?
Отошли в былое кони,
Редко видишь седока
В фильмах – в бешеной погоне
Стременами жжёт бока.
Смолкли звуки вековые:
Дробный цокот лошадей,
Звон подков о мостовые
Затерялись в вихре дней.
Тройки, сани, снег пушистый,
Бесшабашный блеск очей,
Смех красоток, визги, свисты –
Удаль русских лихачей…
Русская выдержка
Даже если бы я был гонимым,
Не покинул в смятенье страну.
Все страданья души одолимы,
Только смерть обрывает струну.
Есть несчастьям предел и кончина,
И не вечен терновый венец.
Скрыта в беженцах тайно причина –
Сам изгой выбирает конец
Предрешённости следствий и смысла,
Где гордыня встаёт на дыбы,
Не приемля путей компромисса,
Оставляя родные гробы.
Повидал я заморские страны,
Видел блеск европейских столиц,
Мне дороже снега и туманы,
Наша русская сдержанность лиц.
Демон
Великому русскому художнику
Михаилу Врубелю
В чём тайна вечная безумства,
Какая боль сквозит из глаз? –
Надрыв души, смятенье чувства
От вероломства грешных нас?
Безумный демон, страж пустыни,
Объятый скорбью вековой,
Познавший мрак и блеск гордыни,
Всю алчность бездны мировой,
Смущённый жалкой суетою,
Вкусив весь бред людских забав,
Вспарил крылами над толпою,
Свой одинокий путь избрав,
В пустынном сумраке лиловом,
Изверясь в дружбе и любви,
Над миром бренным и суровым
Застыл с досадой льда в крови…
В бессилье скрещенные пальцы,
Недвижный отрешённый взгляд…
Ничто не оживит скитальца –
В нём вечной муки тлен и яд.
Канкан
Станцуй, Кармелита, канкан на столе,
Как девки танцуют в портовых тавернах,
Пусть гибкое тело блестит в хрустале,
Для нас эта полночь в притихшем Палермо!
Полна вожделенья, смущенья, стыда –
Трепещешь в томлении – юная нимфа,
Ты так сладострастна, стройна и горда –
Богиня любви всем знакомого мифа.
Пускай распадаются пряди волос
Волной смоляною бессонного моря…
Я вряд ли вернусь…Обойдёмся без слёз,
Красавица юга в цветочном уборе…
Мы празднуем встречу. Я завтра уйду
Опять бороздить океан в каравелле,
В стихах о любви сохраню, как звезду,
Италии дочь в современной новелле.
И где-нибудь в богом забытом краю
Вдруг сердце сожмётся куском монолита,
На палубе песню твою допою…
Танцуй же канкан на столе, Кармелита!
Сладкий мёд необузданной страсти
Ты ему отдалась с безмятежной готовностью
И закрыла мои нежеланные двери,
Понимаю коварство и жизни условности,
Но возврату нежданному больше не верю.
Произнёс второпях все тирады признания,
И слова воспалённые преданной клятвы,
Покрывается льдом океан ожидания,
Облачается сердце в железные латы.
Ты свободы полна, словно речка весенняя,
Половодьем сметаешь причалы и барки,
И во мне уже нет даже тени сомнения –
Твоё лето пришло. И оно будет жарким…
Ты паришь в облаках, наслаждаясь цветением,
В жизни короток миг сладострастного лета,
Предавайся страстям, вихревым наслаждениям,
Кто осудит свободную птицу за это?..
Пусть бурлит и горит кровь твоя возбуждённая,
Познавай сладкий мёд необузданной страсти,
В вечном поиске бури взлетай, окрылённая,
Мир соблазна – вокруг!.. Дверь распахнута настежь!
Нахлынет любовь
Мне жизнь без любви – что блужданье в пустыне
Без шелеста трав, без журчанья воды,
Я ей поклоняюсь как вечной Святыне,
Она – мой ковчег в океане беды.
Нахлынет любовь штормовою волною,
Рекой разольётся на встречном пути,
И вновь я пойму, что живу лишь одною
Любовью, которую смог обрести.
Белая ночь
Разводят мосты. Петербургская ночь…
Хрустальное небо блестит перламутром,
И трепет волненья нельзя превозмочь:
Баюкать пытаются ангелы утро.
Величество невских задумчивых вод
Ласкает чуть слышно гранит парапета,
Пастельную ночь провожает восход,
Горят купола в поцелуях рассвета.
Кораблик
Я помню, как в пору младенческих лет
Пускал по теченью кораблик бумажный,
Бежал за корабликом берегом вслед,
Считая себя капитаном отважным…
И детство потоком Река унесла,
И нет уже прыти ребяческой прежней:
Разбитая лодка, обломок весла…
Вода, как и прежде, бежит безмятежно,
В ней солнечный отсвет нежней янтаря…
Гляжу на прошедшее с доброй улыбкой,
Мной жизнь прожита совершенно не зря,
Но что же в ней всё-таки было ошибкой?
Что мерой являлось то зла, то добра,
Усталая память давно примирила:
Бывала судьба и скупа, и щедра,
На чаше весов изменялось мерило.
Течение вод не воротишь назад…
Смотрю, как подросток, в бездонное небо,
Вдоль берега речки бреду наугад
С краюшкой ржаного духмяного хлеба.