Светлана ПИЗИК
(Московская обл.)
|
* * *
Всё начиналось с трепета души
И листьев клёна на моей постели.
Они огнём на простыне горели.
Сливался шорох с шёпотом в тиши.
И ветер бился веткой о стекло.
А мы с тобой шептались до рассвета.
Пылал октябрь, оплакивая лето,
Листву ронял, как слёзы о былом.
В туманном свете сумрачной луны
Намокший клён, разбрасывая тени,
Смотрел, как ты ласкал мои колени,
И клён грустил у каменной стены.
Всё началось от шёпота в тиши
И листьев клёна на моей постели.
Но незаметно души опустели.
Ты всё один за нас двоих решил.
И ветка снова бьётся о стекло,
И нет покоя ночью до рассвета.
Декабрь в снегу не вспоминает лета.
И в стужу плохо верится в тепло.
С метелью вперемежку свет луны.
А я всё помню запах листьев клёна
И так хочу увидеть всё зелёным,
Что верю в пробуждение Весны.
* * *
Давай – всё с чистого листа,
Как будто совесть вновь чиста,
Как будто не было ни лжи,
Ни в отношениях межи.
Давай раскрутим время вспять,
Когда нельзя нам было знать,
Что будет чёрное потом.
Давай вернёмся в тёплый дом,
В котором дружная семья,
Где детский смех, и где друзья,
Дорог не счесть – лишь выбирай,
И все ведут дороги в Рай.
И в мире том, пусть неспроста,
Всё будет с чистого листа…
Чтоб в мире том с тобой быть впредь –
Мне в этом надо умереть.
* * *
Пёстрой шалью заря порасцветилась,
В реках лик отразив молодой,
Повязала на платьице летнее
Солнца луч – поясок золотой.
Порасшила пречистыми росами
Луговые ковры вольных трав.
И цветы драгоценною россыпью
Разбросала под сенью дубрав.
Красовалась в речном отражении,
Цветом алым раскрасив плетень,
И с живительной силой движения
Подарила нам солнечный день.
* * *
Тремя лучами на столе
горели свечи.
И плыл к причалу наш корабль
в июльский вечер.
Из слов волшебных кружева
сплетали губы,
А я была едва жива.
О, как ты люб мне!
Дотоль неведомую дрожь
вкушало тело,
И с первой каплей утром в дождь
грусть улетела.
Тревоги битым хрусталём
роса накрыла.
С тобою стали не вдвоём
отсель бескрылы.
Но трепет счастья наших встреч
ветрами всеми,
Как шаль, порывом сбросит с плеч…
Уходим в семьи.
* * *
Тебя оплакивает лето
Косым дождём и звоном рос.
Ты был тем островом из света,
Куда плыла я в лодке грёз.
Всего полмили не хватило,
Чтоб на песок ступить ногой.
Так глупо лодку уступила
И остров… женщине другой.
* * *
Я была шальной волной,
тело гор ласкавшей в зной,
и дождём. Его набат
превращал пустыню в сад.
Ветром, стонущим в ночи,
жаром пламени в печи,
в небе отблеском из гроз
над причёсками берёз.
Бликом солнца на пруду,
снежным кружевом на льду,
дымкой утренней и мглой…
Стану и твоей женой!
* * *
Не мечтай – мне не плачется.
А надену я платьице,
Что в горошек да с кружевом,
И уйду – ты не нужен мне.
Ты, кого я лелеяла,
Распускал хвост свой веером,
Шевелил важно перьями –
А я, глупая, верила.
Сыпал с честностью лисией
Обещания бисером.
Рассыпал свои благости,
Как дешёвые сладости.
Миловался с подругою?
Не заплачу белугою.
Не конец света – выстою.
Не с тобой мир свой выстрою.
* * *
Весенняя метель легко и осторожно,
Как локоном волос, касается лица.
Прошу, пообещай мне то, что невозможно,
Чтоб не смогла понять, почувствовать конца.
А нежность – через край, бездонна и безбрежна.
В ней звёздный листопад, рассвет и облака.
Солги, что обретём мы счастье неизбежно,
Чтоб смерть моя была мгновенна и легка.
А ветер кружит вальс с весеннею метелью,
Снежинки – лепестки черёмухи хмельной.
Разлуку нам с тобой рисует жизнь пастелью.
И я живу, пока, любимый, ты со мной.
Мужу
Было больно смотреть – снег колол белизной,
Он сплетался морозом в паденье стеной.
И стена вырастала у грани беды,
Снежный саван накрыл катафалка следы.
Снег сверкнул, словно нож, ослепил чистотой,
Нитью лёг между жизнями – этой и той.
В той остались восторг и божественный след
Нашей трудной любви, вместе прожитых лет.
В этой – горечь вины, твой задумчивый взгляд
И венки, что огнём из-под снега горят.
* * *
Сердце в комочек. Боже! Как больно!
Словно хохочет звон колокольный.
Клетками улиц выстроен город.
Лезвием крика храм Божий вспорот.
В ночь, как от сглаза, спрятана вечность.
В копях алмазы слёз человечьих.
Выстланы ложью дни изуверов.
Пусть бездорожье – выстою с верой!
Сердце в комочек. Боже Всевышний!
Всё, что захочешь! Только услышь мя!
И к эшафоту в гордом смиренье
Тихо шагаю, как к избавленью…
* * *
Подарила судьба тесный перстень вдовы,
Стала вьюгами ткать для постели сафьян.
Протянула венок на главу из травы:
Не живые цветы, а увядший бурьян.
Приглушила свободу и музыку снов,
Оборвала полёт, поломав мне крыла.
И опутала ноги печалью оков –
Чтоб не только бежать, а ходить не смогла.
И в несбывшемся завтра весь мир потускнел:
Как застиранный плащ, сбросив лоск белизны.
Но сквозь ужас тоски и зимы беспредел
Крепкой змейкой обвил душу жгутик весны.
Он был скручен из пульсов речных и лесных,
и струной своей плоти живительной пел.
Скорбный перстень ослабил свой вдовий удел
И… впустил в межсезонье зимы и весны.
* * *
Как безродная собака
Без хозяйской ласки, воя,
По камням и буеракам
Я ползу вслед за тобою.
Положа на землю лапы
И дрожа озябшим телом,
Плачу тихо лаем слабым
Под холодным снегом белым.
Коротаю днём и ночью
Жизнь собачью в ожиданье,
Чтоб лететь к тебе и срочно
Выполнять твои желанья.
Дашь – так выпью я отраву.
Брошусь вслед автомобилю
Под твой крик восторга бравый,
Чтоб потом меня побили.
Перебью собачью стаю,
Поскулю под свистом плётки…
А ещё тебе мечтаю
Перегрызть однажды глотку.
* * *
Мы все душой причастны к Богу.
Порой не просим ничего,
И надо нам совсем немного –
Прикосновение Его.
С любовью сердце наше бьётся,
И никаких не нужно слов,
Когда в округе раздаётся
Хрустальный звон колоколов.
Ручья священная прохлада,
Осколки льдин весной в реке,
В углу старинная лампада,
Зерно янтарное в руке,
Крик журавлей и птицы пенье,
Ковыль, пригнувшийся к меже, –
Всё это есть прикосновенье
Творца к трепещущей душе.