Дмитрий Николаевич Киршин

ПОЭМА  НА  ПЕСКЕ

5. Предметы обожания

– Расставь тенёта – и молись!
Не пересаливай приманку,
Почаще зри вперёд и ввысь,
Гуляй под липой спозаранку,
Порой слегка озорничай,
Румянь пикантные веснушки,
А как появятся зверюшки –
Добычу зорче примечай, –
Прощебетала Марианна. –
Плети интриги неустанно,
А попадётся кто – изволь,
Не будь жеманной недотрогой,
Попотчуй прелестью неволь!..
Бери животное с берлогой,
Ну, в крайнем случае – с норой.
И прочь гони цепных собачек,
Не обольщайся конурой:
Все моськи слабнут от болячек,
Лелеют блох и ценят бич.
Теперь иди – лови зверюгу.
Да не убей его с испугу:
Под соусом – какая дичь?!

– Мари, бессовестный гурман,
Скольких ты съела на второе –
Всё не по вкусу: соус прян!..
Граф М-ский – лучшее жаркое.
Он возбуждает аппетит,
Как статный витязь после сечи…
Его дворец для всех открыт:
Любезно примет, угостит,
На сладкое – безе и речи, –
Зарделась Кэт в пылу игривом. –
Красавец! Жаль – не холостой.
Графиня – персик налитой:
Свежа, округла…
Свежа, округла…– Перед срывом!
Твой милый граф на кол посажен –
В бою и в танце несгибаем!..
Его жену дурнит кадык,
Да голос – помесь визга с лаем,
И в талии косая сажень, –
Луиза «оголила клык».
– Ах, нет же, гадкая вещунья,
В тебя опасный бес проник –
Чур, чур меня, плутовка, лгунья!
Графиня М-ская нежна,
Её движенья – гимн свободе,
Богоподобно сложена,
Одета по свежайшей моде:
Пистоны…
Пистоны…– Даром что пистоны;
Зато в причёске – полный крах,
И платье чёрного шифона
В нелепых бурых кружевах,
Как будто вымазано в тине.

– Но, душки, я вам доложу, –
Вскричала хрупкая Жужу, –
Какие плечи у княгини!
– Великой?
– Великой?– Думается, да.
По формам судя – грандиозной!
И содержанье хоть куда!..
– Не то что облик твой тифозный –
Голодный призрак во плоти,
Почти незримый в море тел…
– А вот и нет: часам к шести
Мной сам Андре воспламенел!

– Жужу, твой разум помрачён, –
Люси нахмурилась притворно, –
Андре же в схиму заточён;
Не сочиняй, прошу покорно!

– Отнюдь! Кого бы не признала
Иль за монаха приняла,
Да уж не этого… нахала.
Я с ним на Троицу плясала,
А после – речка, луг, ветла…
Пропала девственность моя!
– Совсем?
– Совсем?– Навек. Однако я
Не заявила о пропаже.
Андре пустился тосковать,
Припомнил прошлое, кровать…
– Монах, монах – а всё туда же!..

– Куда ещё-то?..
– Куда ещё-то?..– Все там будем…
– Нет, половина – с ней и мы –
Пребудет здесь…
Пребудет здесь…– В стенах тюрьмы…
– И станет ждать…
– И станет ждать…– И верить судьям,
Для коих ясен приговор:
Гореть в геенне…
Гореть в геенне…– И любить…
– И не остыть…
– И не остыть…– И не остыть…

– Звучит концерт а ля минор,
Течёт слеза большой печали…
Гореть решили сгоряча.
Вы бредите – позвать врача!..
Не рано ль, барышни, завяли? –
Глафира встала подбоченясь. –
Девятый вал тайфуна «Скука»
Омыл сердца, ревя и пенясь!..
Опять казённый дом, разлука,
Отрава, петля, рельсы, круча…
Судьба колюча и дремуча:
До самой гробовой доски
Вкушать плоды гнилого древа!..
Что скажете, профессор Ева,
О смысле девичьей тоски:
Неужто рождены для срама?!
Пролейте свет, Ребро Адама!