Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

Журавлиный мираж
Покидает Россию –
Птичий клин, отлетая, исчез…
И слабеющий крик:
«Не целуйте мессию!» –
К нам спустился от вещих небес.

Дух не внемлет ему –
Дух поёт аллилуйю
Богу мести, спасителю зла!
Гневной страстью влеком,
Век застыл в поцелуе –
И смертей благодать низошла…

…Но успеть простонать –
Даже там, за порогом,
Задыхаясь в смертельной петле:
«Не целуйте того,
Кто приходится богом
Этой странной печальной земле!..»

Первый апостол

Митрополиту Сергию

«Отчизна! Третий Рим!
Спасительница-Русь!..» –
Звенят слова витий –
как подать Люциферу.
…Ужель и я сгорю
без памяти, без веры,
Грошовою свечой
от Бога откуплюсь?!

К 950-летию христианства на Руси

…Иконы догорят
и станут прахом чёрным,
На месте витража
забьют пустой проём,
Науськанный вандал
на лике чудотворном
Распишется навек
в безверии своём.

Молчат колокола
в дни смуты и невзгоды,
Убита в алтаре
пророческая речь.
Лишь сорное зерно
хранит от непогоды
Храм, призванный сердца
утешить и сберечь.

Приходы – в лагерях,
священники – в могилах…
Сто тысяч? иль пятьсот? –
итожить не берусь.
Не в нас Господний дух,
не с нами Божья сила!
Прости, соборный край,
прощай, Святая Русь!..

В рубиновых глазах –
огонь багровой славы,
Конструкции рабов
легко пронзают высь.
…Поруганный собор,
Успенский, пятиглавый,
Хотя б одной главой
в сиянии явись!..

Матрос

Я десять лет не целовал икон,
Не зажигал свечу в вечернем храме…
Под революционными ветрами
Калечил всё, что свято испокон.

Мной казнены министры, и купцы,
И послушницы Смольного подворья…
Мандат и штык – надёжное подспорье
Идущим из казармы во дворцы.

Не помнил я возмездия закон:
Отчаяньем на сердце ляжет вскоре
И тот порыв, что лозунгами вскормлен,
И тот дурман, что морфием рождён.

Там, в октябре, языческая блажь
Владела мной – растравленная, злая!
…Теперь стою пред ликом Николая
И вопрошаю горько: «Отче наш?..»

Прощаю… Что моё прощенье
Душе, богам принадлежащей?!
Да и могу ли я, дрожащий,
У Неба требовать отмщенья?

Всё – суета пред этой бездной.
Но здесь, у жизненного края,
Так важно вымолвить: «Прощаю!»
И в эхе различить: «Исчезну…»

Китеж

1

…Легенду сложат в свой черёд,
Но тайна в памяти поныне:
Ушла не под воду – под лёд
Великорусская твердыня.

С тех пор весной кипят снега,
Стихия воли – рвёт поводья,
Поток смывает берега
Неодолимым половодьем.

Стволы деревьев неспроста
Над глубью высятся упрямо –
Как будто тени от креста
Взывающего к Небу храма.

2

Тень от креста – ещё не крест,
И вера в тайну – лишь преддверье.
Броженья скрытого протест
Острее чувствую теперь я.

В былое канет груз вины,
И правда сердца будет чтима,
Когда из ясной глубины
Восстанет град неукротимый.

Падёт Америки рубеж,
И бездна поглотит Европу,
И хлынет Китежский мятеж
Волной священного Потопа!

Отнявший веру – отнял мир!
Слепой, подавленный, презренный,
Пал перед мощью дерзновенной
Души растерянный кумир.

И сказано рабам земным,
Что Некто милует прощеньем,
Что бунт невежества – спасенье,
И славен тлен, и сладок дым.

И сказано: вольны блудить,
В руины превращать святыни,
Служить предательской гордыне,
За благо яростью платить,

Не зная состраданья, красть
У сирых, кротких, обречённых,
Вести на плаху заточённых…
Здесь нет цепей, здесь – ваша власть!

«Здесь ваша власть!.. Вольны казнить!» –
Нет помрачения бесплодней!
Любая заповедь Господня
Для нищих – цепь,
пророку – нить.

Твой век, Иуда – век теней!..
Но тьму изгонит озаренье,
На разум низойдёт прозренье
Сиянием беззлобных дней.

Ни двух отцов, ни двух отчизн
Дух покаянный не приемлет –
Он знака ждёт и чуду внемлет!..
Подавший веру – подал жизнь!

Весне священной

Сковали льды поток минувших лет,
Век облачился в белые одежды –
Из проруби зачерпываю свет…
Из памяти я черпаю надежду.

Пусть холодна и смутна глубина,
И русло дней утеряно до срока, –
Река судьбы промёрзла не до дна,
Душа вернётся к Божьему истоку!

Магаданский бог

Посвящается всем храмам,
построенным на воровские деньги

Я вхожу хозяином
в храм –
Первый вор по прозвищу
Клык.
По стенам – расписанный
хлам,
В алтаре – страдающий
лик.

Исповедник пуганный
здесь,
Поднести торопится
крест.
Робко-благодетельный
весь –
Будто не из проклятых
мест.

Свечи растревожили
мрак,
Давит воронёная
сталь…
Хватит о спасении,
дьяк, –
Что мне эта певчая
шваль?!

О братве помолится
пусть
Нищая на паперти
чернь.
Я ж для покаяния
пуст –
Мёрзлая, колючая
стернь.

Я построил сосланным
храм –
И вхожу хозяином
в мир…

Предыдущий буклет   |   Следующий буклет