ЗЕМНОЙ СВЕТ
Новую книгу «Светорусье» петербургского поэта и прозаика Александра Овсиенко не удаётся оценить с наскока, в неё нужно вдуматься, вчитаться. Соборное слово вообще нельзя рассматривать с точки зрения качества рифмовки или выдержанности стихотворного размера. Оно – как молитвенное слово или церковное песнопение – не ставит цель блеснуть эпитетом или «убить наповал» метафорой. Задача Александра Овсиенко, в моём понимании, – передать дух и высшую правоту русского Слова.
Книга содержит целые пласты исконного, почвенного уклада жизни с его незамутнённым пониманием чести, справедливости, добра и зла. И потому не случайно открывается она главой «Знаменья Святой Руси» – тем главным, чем сильна Православная Держава, что связывает Небо с землёй не мнимой линией горизонта, но светлой Молитвой и даруемым свыше Чудом.
Стихи здесь полны исповедальности, взывают к совести и к памяти о тех подвижниках, на которых стояла земля русская. В святой Руси нет места тщеславию разрушителей, в ней силён мотив покаяния и просветления.
СЕЯТЕЛЬ
Есть ли пахарь небесный –
О том я не знаю,
Но, уверен я,
Сеятель есть,
И над Русью зарю поднимая
Как знамя,
И трубя нам соборную весть,
Сеет истины Сеятель
Добрые, вечные
В нас, неразумных.
Путь к Богу не прям, он вдвойне труден, когда вокруг – безбожное запустение. И всё же необходимо вернуться в храм во смирении, «возвышать души русские Богородицы чистою грустью». И пусть подъём к вершине храма труден, но именно эти ступени ведут к русской общине, к соборности.
ЗВЁЗДНЫЙ ПОЛЁТ
Сполох по небу яркой звезды –
Что это значит?
Взлёт и паденье мечты?
Так. Не иначе.
И тем не менее, звёздный полёт –
Жгучая тайна…
Каждый по-своему к звёздам идёт.
И не случайно.
«Белое крещение» – так названа вторая глава «Светорусья». Крещение – как первый осознанный шаг к Богу. Стихи «Белого крещения» полны символов, наиболее яркий из них – поющая дева, символ возвышенной чистоты и духовности.
И в продолжение темы молодости и любви – «Красногорье», своего рода песнь любви и молодости. Бурлящие силы выплёскиваются наружу, жизнь даётся впервые и не пугает своей новизной. Не иссякает и трудовой подъём, но всё же главное – любовь – первая, единственная!.. Тема зарождения в юноше мужчины, возмужания через разлуку и утрату любимой является основой «Красногорья»:
«Но не вышагну в круг я, как было когда-то,
Постою у колонны один, помолчу
Одиноким, вернувшимся с фронта солдатом,
Чья душа переполнилась памятью чувств».
Переполнена чувствами и следующая глава книги – «Журавлиные свадьбы». Но не страстью, а тихим светом природы, простых человеческих взаимоотношений. Здесь, в Новгороде, на Валдае – не глубинка России, а глубинная Русь, тут не было монголо-татарского ига. И люди преображаются каждой весной вместе с природой, «и старушки в деревне – как сватьи».
Такой же преображённой сказкой воспринимается быль стихов «Кубанского стана».
«Ковыли волнистые
у холма курганного
напевали песенки
матушки моей,
кто-то подпевал им,
выйдя к балагану
и пуская к реченьке
молодых коней…»
Эта кубанская вольница с её неповторимым укладом очень скоро перемелется колхозными жерновами – и оттого ощущаешь утраченный мир ещё острее. Многострадальные казацкие станицы растоптаны большевистскими ордынцами, не знающими пощады, – «как будто Спаситель для них не воскрес»…
Сюда, на пепелище памяти возвращается в стихах Александр Овсиенко:
«Я вернулся. Надолго? Не знаю.
Где мой милый родительский дом?
Эту хату, извечную с краю,
Не сыскать даже в пепле степном!»
Защита Отчизны – не костюмированная забава, а дело жизни казака. Но сейчас настал черёд каждому русскому человеку образумиться, стать воином. Пора смуты, пора испытания должна сделаться временем собирания сил.
РУССКОЕ ВРЕМЯ
Я верую: Русское Время пришло,
А все эти годы в просторах обильных
Вершились всемирные хаос и зло,
В бесчестие Русь повергали громилы,
И был только этот, позорный отсчёт
На годы, на дни, на часы и минуты,
На зло и добро, словно “нечет” и “чёт”
Творили своим исчисленьем иуды…
Всё помнит Россия: и огнь, и тлен,
Позор Беловежья, Останкино, Грозный,
Душа её, словно попавшая в плен,
Металась, поставлена в остуд морозный.
Прояснело небо. Открыт горизонт.
До дна себя “чудища” все исчерпали.
Истаяли сроки “кремлёвских охот”.
Спружинилось Время чекою в запале!
Обличение зла, искупление его через новые потрясения – красная нить главы «Вознесение в бездну». Но автор не призывает к новому «красному террору», это речь воина, а не варвара.
Александр Овсиенко противопоставляет огню смуты «Встречный огонь» – прозрения и очищения. Невозможно долго жить между миром и войной. И потому воспламеняющая боль исцеляет, зажигает сердце, а не испепеляет его.
МОЙ СТИХ
В хлебных слабых в зиму порослях,
Что под снег строкой ушли,
Слово поднял весной в колос я
Стеблем боли из души.
Боль, прорастающая озимым колосом слова из души поэта, – один из самых сильных образов «Светорусья». Это росток новой России, и многие уже чувствуют, знают: близко «Восстанье росса». Но не пушкинский «бессмысленный и беспощадный» бунт, а возрождение, основанное на воле и чести. Не мщение, а низвержение и изгнание врагов.
Довольно оплакивать «падшую Русь»!
Казалось бы, дальше должен следовать призыв типа: «В атаку!» Но – нет! Книга заканчивается наставлением владыки отца Иоанна:
«Испив безволья чашу горькую сполна,
Отриньте, братья-русичи, раздоры,
Ведь вашим нынешним всем спорам
Безмерно велика цена…
Восстанет Русь Державою Великой,
Пророки подтверждают си слова мои,
В сиянье Божьем вражьи злые блики
Предстанут жалкими ошкурьями змеи.
Аминь».
Восстание как воскресение Руси, а не как революционное побоище, – такова мудрая светлая идея светлой книги Александра Овсиенко – мужчины, казака, поэта, не сломленного смутным временем.