ВОСЕМНАДЦАТЫЕ ПУШКИНСКИЕ ЧТЕНИЯ РМСП
Евгений СМОЛЯКОВ
* * *
В своём отечестве не понят,
Презрен, поскольку не велик.
Но жалок тот, кого не тронет
Его прозренья краткий миг.
Миг – в обретенье ли, в утрате ль,
Но торжествует Аполлон,
Когда с читателем создатель
Сотворчеством соединён.
И победителем ненастья
Пребудет в творчестве поэт,
Когда теплом от соучастья
Он будет внутренне согрет.
Но тают силы одоленья,
Когда, как приговор судьи,
Остудит холод отчужденья
Огонь, таящийся в груди.
И как надёжное оружье
Бессильно в дрогнувшей руке,
Так душу, скованную стужей,
Ему не выплеснуть в строке.
Надежда ЛЕБЕДЕВА
* * *
Не для всех был Пушкин некрасивым,
Даже пусть и ростом невысок.
В нём, кудрявом, столько тайной силы,
Чтоб увлечь красивых женщин мог!
Жизнью рисковал в неравной схватке.
С лирою не легче рисковать,
Пусть и ведал, что в иной, не гладкой,
Хрупкой жизни будет он опять
Добрые в нас чувства пробуждать.
Дмитрий КИРШИН
Благословение Пушкина
Вновь на безлунье воет ночь
Слепой волчицей –
Потерю света превозмочь
Не изловчиться.
Неве хватать морозным ртом
Позёмки манну…
Отходит гений под крестом
В бреду туманном.
Отходит гений на кресте
Страстей и сплетен,
В своей незримой высоте
Безлунно светел.
Хоронит ветер второпях
Надежды – жаль их!..
Но Петербург не на костях,
А на скрижалях.
Творца поэзии мудра
Первооснова:
Он прежде Павла и Петра –
Апостол Слова.
Поэт возжёгся от строки
Неугасимо,
Отвёл завистников клинки
Пером гусиным.
Стряхнул дремоту февраля
С дерев-сомнамбул,
Потёмки мира шевеля
Трёхперстным ямбом.
Виктор ОРЕШКИН
* * *
У зноя есть счастливое мгновенье,
Когда трепещет лиственный наряд, –
Пчелиное начало песнопенья,
Поэзии нестойкий аромат.
Ещё местами не просохли росы,
В безветрии кудрявы облака,
Но припекает лоб, а ноги босы,
Нащупывает ягоду рука.
У губ – восторг полуденной добычи!
Познания замедленная лень,
Забыв о строгих правилах приличий,
Исследует и свет, и полутень.
Не удержать вкушение успеха,
Сок или стон стекает по губе?
Дрожит садов полдневная потеха,
Как жертвоприношение судьбе.
Таша ВАСИЛЬЕВА
Старинная усадьба
Прощай, прощай… Вернусь ли вновь когда
К развалинам, где страж – клыкастый лев
На солнце греет впалые бока,
Всё суетное, мелкое презрев?
Он крепко держит лапой до сих пор
Благополучья мяч, не отпуская…
Заброшен сад, зарос крапивой двор,
Зал белый только ветер посещает.
Мелькают тени бледные в окне,
Старинного паркета скрип означен,
Печь изразцами светится в огне,
И скрипка прошлого
И скрипка проо чём-то тихо плачет…
Александр БОГДАНОВИЧ
Поэт и царь
Во времена Пушкина Россией правил
царь Николай I.
Из школьного сочинения
Всея Руси Великий самодержец,
пусть честолюбец, солдафон и самодур,
но царь.
но цаКто знал, что верх над ним одержит
невольник унижающих цензур.
Поэт! Он царским лизоблюдам не чета.
Гремят по всей России эпиграммы и сатиры,
хоть и мерещатся ему острог и нищета,
хоть и грозят Сибирью дерзкому задире.
«Одеть упрямца в камер-юнкерский мундир!
Пусть вертится шутом гороховым на балах!»
Бледнеет и молчит строк грозных ювелир,
обиду проглотил потомок Ганнибала.
Ему всю жизнь шагать сквозь сплетен хоровод,
в душе душа безумных африканских бесов,
чтоб роковую пулю получить в живот
от белокурого нахального повесы.
Стоит над бездной будущего
Стоит над бездной бубронзовый бунтарь.
Его мучителей давно истлели эполеты.
И редко вспомнит кто теперь,
И редко вспомнит ккакой в то время царь
казнил,
казнил,кутил
казнил,кутили измывался над поэтом.
Владимир КИРИЛЛОВ
Легенда
Мы шли, не ведая куда,
Не зная, не спросив.
Ручьями талая вода
Изранила массив.
Мы песни, рваные как стон,
Горланили, крича,
Когда на нас со всех сторон
Слетелась саранча.
Пока рука держала меч,
Был каждый словно зверь.
Не видел свет подобных сечь,
А тьма – таких потерь.
И пили мы на брудершафт
Живую кровь, кто смог.
Почти космический ландшафт
Лежал у наших ног.
Но лишь о тех, кто жизнь свою
На время сдал в ломбард,
Слагает мифы во хмелю
Седобородый бард.
Ева МИДЖ
* * *
Мои года окрашены багряным,
Оплачены монетой золотой.
Не быть мне больше молодостью пьяной,
Осенний ветер, я пьяна тобой.
Пьяна тобой, твоим порывом мыслей…
Следы, как яблоки, упавшие в саду,
Ведут меня сквозь лабиринты смысла,
Где сути нет, лишь чувства на виду…
Ведут к тебе. К твоим губам, чей оттиск
Я собирала в стынущем лесу,
Как книгу откровений, лист к листу,
Быть может, для того, коль ты не против,
Чтобы однажды, сжегши всё в камине,
Поддаться искушенью тяги в небо.
И, устремясь за журавлиной линией,
Сгореть в пожаре осени – как не было…