Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

7 июня 2008 года.

Девятые Пушкинские чтения РМСП в концертном зале Санкт-Петербургского Мемориального музея-квартиры Н.А. Римского-Корсакова.

Ведущие чтений – Д.Н. Киршин и Е.П. Раевский.
Присутствовало 50 человек.

Председатель Правления РМСП Евгений Раевский вручил награды и дипломы членам РМСП и Академии русской словесности и изящных искусств им. Г.Р. Державина.

П.Д. Панов представил авторов формируемого Камчатского отделения РМСП.

Коллективное выступление поэтов:

Софья Дубовская
Сергей Новиков
Диана Радес
Виталий Летушев
Валерий Ромбольский
Виктор Антонов
Александр Гущин
Всеволод Корчагин
Ольга Загидулина
Дмитрий Киршин
Галина Тарасова
Евгений Раевский
Татьяна Пахомова-Суровцева
Галина Тычина
Марина Ермошкина

ДЕВЯТЫЕ  ПУШКИНСКИЕ  ЧТЕНИЯ  РМСП


Софья ДУБОВСКАЯ

*  *  *

Не на белых свечах это пламя –
светит белый собор куполами.
Постою у подножия вопросительно
и войду за толпою ситцевой.
Полусвет высоты подкупольной.
К алтарю двигаем скученно.

Ожил слух в незнакомости:
сочный хор, голоса колокольные.
Постепенно включается зрение.
Населяют стены и свод
падший ангет, бесы и тернии,
невесомый святой хоровод.

Тонко щёлкают свечки церковные,
между ними старухи бескровные.
Из-под чёрного плата
скулы-ножи,
брови крылаты,
зрачки – ежи.
И заступница сразу, и ведьма;
и крамолу несёт, и веру.

В двух шагах от меня
безмятежна, смирна
еле теплится старость другая,
в пальцах высохших свечка мигает.
Что ей мнится?
Радость или печаль глубинная?
В глазницах
две доверчивых голубинки,
ясность их совокупна
с божьим светом от купола.

Я пришла бесцеремонно разглядывать
выразительность линий иконных.
И секрет живописный разгадывать
на одеждах и ликах спокойных.

Но молитвы старушьи тронули
ожиданием искренним чуда.
Обернувшись к апостолам стройным,
я уже не смотрю на них чуждо.

В жесты святые вникаю,
в сдержанные черты.
Может быть, постигаю
тайную власть простоты.

Сергей НОВИКОВ

*  *  *

Я всё раздал. Осталась только смерть,
Но ты и в ней потребуешь участья.
Мой мир суров, и в нём я только смерд,
На дне души осколки бед и счастья.

Не плачь, скорбя в избыточной любви,
Не искушай незваных бед слезами.
В последний миг стенания прерви –
Твой ангел жив с блестящими глазами.

Я всё раздал, оставил для тебя
Счастливый день, наполненный стихами.
Скользит ладья, вбирая под себя
Молчанье вод, пропитанных грехами.

Диана РАДЕС

Поэтам

Свечение великого поэта
Живёт в народе годы и века,
И этим светом Родина согрета,
Омыта словом чудо-родника.

Он чародей. Коснётся идеала,
Коснётся словом Бога и цветка,
И радость жизни под его началом
Растёт – пусть чуть заметно, пусть слегка.

И лечит страх, уныние, изъяны,
Гармонией врачует жизни строй
И нежностью лавандово и пряно
Привносит в души счастье и покой.

Виталий ЛЕТУШЕВ

Эх, поэты!

Минуло Пушкинское время,
Оставшись в памяти веков
На книжных полках и в поэме
Гранитных невских берегов.

Хожу по тем же тротуарам,
Как будто по его следам,
И восхищаюсь Божьим даром
Волшебных слов, так нужных нам.

В тиши аллей, под сенью храма,
Под этим небом Он бывал.
Сменяются века упрямо,
Но тот же дом и тот же зал.

Сегодня мы живём поспешно,
Но всё ж поэзия жива.
Хотя от натиска, конечно,
Страдают русские слова.

Его поэзией согреты
Мы, а ему – лишь 37!
Не дописал он… Эх, поэты!
Не дописать того нам всем.

Валерий РОМБОЛЬСКИЙ

Пушкинскому Пророку

Прекраснее не знаю мудрых строк
Великого российского поэта!
Их нашептал ему всевышний Бог –
Пророчество божественное это.

Завистники, хулители кричат,
Пытаясь вновь низвергнуть гениальность.
Они достойны кары палача,
Кому претит стиха исповедальность.

Течёт его поэзии река
В бессмертие – и муза бесподобна,
И нету равных Пушкину в веках,
Его дантесам быть на месте лобном!

Врагов я вызываю на дуэль! –
За Пушкина перчатку я бросаю.
А на устах звучит его метель
И строки из пророчества Исайи.

Виктор АНТОНОВ

В сердцах наших, душах Он вечно живой

О век Золотой! Как давно это было…
Началось же всё от седин Гавриила
Державина
, давшего юным дорогу
уже перед божьим загробным порогом.

И юный потомок арапа Петрова
продолжил изящной Поэзии слово,
и Пушкинской лиры волшебные звуки
ворвались в салоны, дремавшие в скуке,
в хоромы сановников и царедворцев,
в поместья дворян. Долетели до горцев:
Тифлис, Пятигорск, Минеральные Воды.
…Услышал и люд разночинной породы.

Рус-матушка дала Волшебника слова,
хотя людской массой была не готова
осмыслить, понять его Лиры звучанье.
Порою то было Поэта отчаяньем.

Но верил Поэт, что придёт скоро время,
по Руси Великой прокатится весть,
не зря же бросал Просвещения семя
в душевну их Ниву. Прознают – Он есть!

Могучее слово волшебных творений
поймёт на Руси всякий сущий язык
и сёл, городов, небольших поселений,
тунгусов и степей, где скачет калмык!

Прославил Россию, шагнул за пределы,
и Лира его стала многим Сестра!
Ведь русское слово доходчивым сделал
на родине предка – любимца Петра.

Меняется «цвет» приходящих столетий,
и канули в Лету названья Веков:
того, что Державина вехой отметил,
того, что дал Пушкина, не без оков
завистников Славы, тупых царедворцев,
коварных злодеев придворных интриг,
таланта лишённых, но злых «лироборцев».
Горючий их яд всё ж Поэта настиг…

Но Гений, рождённый землёй нашей русской,
бессмертен, и Лира его не умрёт!
Звезде Александра сиять, не быть тусклой,
в сердцах наших, душах Он вечно живёт!

Александр ГУЩИН

*  *  *

Как рассказать слепому море?
Он слышит шум, не зная цвета.
Глазниц его пустые норы
уходят в ночи без рассвета.

Как рассказать ему о небе,
о звёздах, облаках, закатах…
Голодный думает о хлебе
в дорогах, травами мохнатых.

Где мне найти слова такие,
чтоб мир вам дать стосолнцно светел?..
«Пиши, – сказали мне слепые, –
нам слово вместо солнца светит».

Всеволод КОРЧАГИН

Пушкин

Сперва мажор невинный лился,
Шутливо-лёгкий мадригал.
Опять, наверное, влюбился,
Знакомой опус посвящал.

Но кровь могучая бурлила,
Мужал, и множились стихи.
В поэте пробуждалась сила,
Простим невинные «грехи».

Он многолик и многословен,
Вчера Онегин к нам «пришёл».
И в поисках своих неволен,
Сегодня Белкина «нашёл».

Но гению подвластно время,
Он видел – в просвещённый век
Висит, как гиря, власти бремя,
Раздавлен ею человек.

И вот – сочувствие героям,
Младым героям декабря.
Кто возвеличил подвиг Трои,
Тем, с кем на миг взошла Заря.

Но зимним утром, на рассвете
Он пал на снег в расцвете лет.
Притих холодный зимний ветер,
Рука разжала пистолет.

Струится сквозь столетья время,
Незримо Пушкин нас ведёт.
Он бросил в землю СЛОВА семя,
Предвидя, что оно взойдёт.

Ольга ЗАГИДУЛИНА

В городе ночь

В небе ночном
Звёзды пылают,
Манят своей красотой.
Тронутый сном
Город растает,
Уйдёт до утра на покой.
Лишь фонари
Отблеском света
Вынут фигуры людей,
Тех, что идти
Вдаль от рассвета
Будут среди теней.
Эта любовь
К ночи и городу
Не иссякает у них.
Значит, я вновь
Отправлюсь в ту сторону,
Где город уснул и затих.

Дмитрий КИРШИН

На грани прощания

Словно что-то забыв,
с полпути возвращается мама –
Лодка ткнулась в песок,
заскрипели ворчливо мостки.
По тропинке наверх –
утомлённо, привычно, упрямо –
Поднимается в дом,
суеверью примет вопреки.

– Ты не видел часы? –
со смущённой и кроткой улыбкой
Мама смотрит на стол
и на гвоздик у самой двери.
– Я нашла, не ищи, –
отголоском из памяти зыбкой
Зазвучали слова,
прорастая тревогой внутри.

«Дорогая, постой! –
пересилим, отмолим примету.
Не спускайся во двор
и к закатной реке не спеши!..
Время счастья забыв,
мы обжили разлуки планету –
Посидим на крыльце,
разговоры затеплим в тиши…»

Вечер гасит шаги,
и в размеренном скрипе уключин
Безответная боль
неизбывно-протяжно слышна…
…Середина реки.
Остывающий воздух колючий.
Мама в лодке плывёт,
исчезая из виду, одна.

Галина ТАРАСОВА

По Андерсену

Ничего почти не ела,
В очи карие смотрела,
Руки маялись без дела,
Теребя платок.

У заветного причала,
Как Русалочка, молчала.
Солнце путь свой начинало,
Серебря восток.

Неужели белой пеной
Плыть теперь по жизни тленной,
Из волны холодной плена
Целовать песок?

Твоё счастье не порушу.
Я мятущуюся душу
Распущу по песням – слушай,
Как поёт поток.

Евгений РАЕВСКИЙ

Воспоминания о Малом проспекте

Когда булыжный Малый громыхал
Трамваями по рельсам средь дождя
И холод, пристающий, как нахал,
Будил с утра простудною щекоткой,
Перебирал я грёзы, словно чётки,
Отцовской беломориной кадя.

Полуподвалье юность обрекло
Глядеть на стены прачечной из окон,
Сквозь зимнее узоров волокно
Я видел нечто светлое, иное,
Мучительно писал про неземное,
Волос своих кусая длинный локон.

Чадила печка в комнате моей,
Ко мне погреться забегали мыши,
За окнами чирикал воробей,
Мой важный и кастрированный кот
Пушистый свой облизывал живот
И делал вид, что никого не слышит.

Я слыл любимцем женщин и собак,
Молящихся и нищих на Смоленском,
В глаза мне опрокинутый бардак
Главенствовал годами во дворе,
Бездомный кот там выл на ноте «ре»,
И грязный бомж казался мне не мерзким.

Бессонницей обкрадывая ночь,
Ждал я, а не боялся наводнений,
Себя мне и теперь не превозмочь,
Красавице ль отказывать в свиданье?
Я полнюсь ею, радуюсь ей втайне…
Да Питер ли без этаких явлений?

Туманы, ветры, морось, холода,
Недолгое кокетство белой ночи,
Без голубого невская вода,
Скупое солнце как закономерность,
Птиц перелётных прелесть и неверность –
Всё только вдохновенье мне пророчит…

Я ныне вспоминаю, как вздыхал,
Под небо новой улицы входя,
А Малый больно в сердце громыхал
Трамваями по рельсам средь дождя…

Татьяна ПАХОМОВА-СУРОВЦЕВА

*  *  *

Ты снова снизойдёшь ко мне,
И всё предстанет в новом свете.
Как маг-злодей, сплетаешь сети,
Пребуду сколько в долгом сне?!

Как будто скрылась я в волне,
И дальше гонит сильный ветер.
Я благодарна бурям этим –
Шуметь, цвести моей весне!

Губами вновь касаясь лба,
Прощанья миг уж смыть готова.
Слова любви услышу снова –
В том наша, видимо, судьба!

Галина ТЫЧИНА

*  *  *

Старый двор, позабытые лица
И квартал, где девчонкой жила.
Вот кафе под названием «Пицца»,
Золотятся вдали купола.

В красном зареве нежатся стены –
Потускнели от пыли веков,
И бегут угловатые тени
Вдоль фасадов уснувших домов.

День к закату – и сумрачно стало,
Сонный плащ укрывает меня,
И звучит издалёка устало
Бой часов – окончание дня.

Марина ЕРМОШКИНА

Грызуны

Завелись у меня два зверька,
Два несносных вселились дружка,
И во сне не придумать такое,
Ни житья теперь, ни покоя.

К чёрту весь мой домашний уют,
Лишь прикрою глаза: снуют
Два хитрющих,
два диких зверька,
Норов каждого – до потолка!

Два жильца у меня на постое
Крутят лихо «кино крутое»…
Два ненужных,
незваных зверька –
Ночь-грызун и грызун-тоска!

Заседание № 161 <Все заседания> Заседание № 162