Евгений РАЕВСКИЙ
(Санкт-Петербург)
|
Снова на Ай-Петри
Опять стою я на краю обрыва,
Смотря на лес, обласканный туманом,
Слегка задет прохладою игривой
И запахом из окон ресторанов.
Их сорок шесть здесь, на святой горе –
Заманивают пивом, шашлыками.
Верблюдов пара; в боевом каре –
Восточные мужчины за латками.
Здесь что к чему – не сразу разберёшь:
Кто чем торгует и зачем, не знаю.
Торговцев лицемерие и ложь
Дошли до отвратительного края.
Мангальный дым удушлив и смешон
Среди живых потоков кислорода.
Побыть бы здесь без всякого народа,
Пока в мечту мой путь не завершён.
* * *
Эта ночь порождает законы тепла,
Применённые к счастью влеченья.
Мы и нежность – явление света в тела
Для слиянья в иное свеченье.
Да святится сей миг, отражающий мир
Существа, однородного с верой.
Мой восторг над твоим от тепла воспарил,
Нам на этой земле нет примеров.
Словно два возрожденья сплетаются здесь,
Окрыляясь в ночных сочетаньях.
Ты моя… Ты моя… И я чувствую весь
Наготу мне доверенной тайны.
Пусть метель за окном, но она нам мила:
Здесь мы празднуем ночь по законам тепла.
* * *
Опять блаженный луч воображенья
Молитвенно коснулся глаз моих.
Коктейль осенних листьев на двоих
Пьянил меня до головокруженья.
Душистый шум подобен торжеству
И милости к вошедшим в мир молитвы.
Здесь два молчанья спрятались в листву
От зависти и звуков чьей-то битвы…
Чтоб ты цвела
Когда с тобой, мой Ангел, расстаюсь,
Ну пусть на время, я всегда страдаю,
Меня одолевают страх и грусть,
Я плачу, как фонтан Бахчисарая.
Из каждой встречи выносив сюжет,
Я отражаю Гордость на бумаге,
И поражаюсь прелести отваги,
С которой постигаем мы свой свет.
Нам тяжело и больно от разлук.
Но встречи наши в царстве познаванья
Так пламенны, что призрачный недуг
Излечивают средством без названья.
Я для тебя всё сердце обнажил,
Чтоб ты цвела, а я тобою жил.
Сергею Есенину
Остался я слезой на строчках тех, где ты
Любил иль хулиганил и резвился…
Ты пил вино, а я под песнь мечты
Тобою до мальчишества напился…
Ночь слышит голос твой, не дам я ночи спать.
Над книгою твоей объятья света –
То звёздный чародей свою направил рать,
Чтоб чествовать великого поэта.
Но ты певец земли – и вечен здесь, как крест,
Как храм, как всё святое и родное.
И звёзды ощущал ты как земное,
Таков уж был тебе господний перст.
И пусть скандалил ты с незримым Богом,
Но пел Святой Руси тепло и много.
* * *
Прелестница, волшебница, царица,
Я верю Вам, как собственной слезе,
Вас наделила даром феникс-птица
Любить меня средь молний при грозе…
Невидимое солнце вижу с Вами,
Неслышимое слышу по ночам…
Я Вашими теперь пишу слезами –
Амур опустошил в меня колчан.
Любовей, нелюбовей было ль бремя?
Ничто не впечатляет так, как Вы,
И разум повзрослевшей головы
Лишь с Вами не отсчитывает время…
Сонет-эхо
Эхом любви переполнена ночь,
Звёзды слезами насыщены.
Сердце сквозь сердце уносится прочь.
Вновь мы разлукой похищены.
Лунное дом мой пронзает ядро,
Рушит дневную империю.
Нежная власть утепляет перо,
Жарко листу от доверия.
Свет в изъявлениях милости чист,
В строчной вуали торжественен,
Знаю, и ты этой ночью не спишь –
Трепетной, нежной, божественной…
Ночи слагают элегии нам,
Я же с тобою в стихах пополам…
* * *
Улыбнулась и скрылась весна,
Увлажнённые снеги лютуют,
Ожидания мучат впустую,
Но душа для прохлады тесна.
Слышу тёплое мужество в звуках,
Разлетаюсь на тысячи грёз
И в строку собираюсь всерьёз,
Обречённый на сладкие муки…
Белая нежность
Белая нежность, белая ночь.
Думай не думай, пророчь не пророчь –
Тщетно. Все мысли смешались во мне,
Мой Петербург в театральном огне.
Краски по взгляду скользят моему,
Света простого в ночи не пойму.
Как и откуда рождён этот свет?
Ночь предо мною, но сна в ночи нет…
Пишется, льётся из сердца на лист
Чудо, мгновенье… Мой замысел чист.
Радует белой загадкой луна
Белой улыбкой светла и полна.
Я словно чествую праздную лень,
Праздничный запах исторгла сирень.
Световеленье, светозавет,
Ночь превращается в нежный рассвет.
Скульптуре «Спящий лев»
Дворец Воронцовский. У Спящего льва
Стою и себе я не верю:
Альбомы, открытки, людская молва
Не выразят этого зверя…
Он просто прекрасен, он словно живой,
Как будто вот-вот что-то скажет.
С восторгом любуюсь его головой,
Готов я к любому пассажу…
Ну что же ты, милый, проснись для меня,
Вставай, улыбнись мне, как в сказке,
Я долго ждал этого летнего дня,
Ждал солнца без облачной маски.
Пойдём, здоровяк, погуляем с тобой
Под тенью прохладного парка.
Не слышишь?.. Ты хочешь быть сонной звездой,
Чтоб спать под парадною аркой?
В стихи облачаются грёзы, слова…
Дворец Воронцовский, лик Спящего льва…
* * *
Свет отпел дневные страсти,
Отсмеялся и затих,
Приуныл мой друг без власти,
Час назад был свеж и лих.
Полусветок – месяц кроткий
Млечным соком дразнит лес,
До обид был день коротким,
Появился… Вдруг исчез.
Но, меняясь в одночасье
Пред землёю высоко,
Как небесный вестник счастья,
Месяц в утро вплыл легко.
Вездесущие минуты
Собирают ночь в часы.
Мрак лишается приюта,
Обнажая блеск росы.
Из травы при полносветье
Многоцветье нежит взор.
Красота. Но мог бы спеть я
Без любви такой узор?
Воспоминания о Малом проспекте
Когда булыжный Малый громыхал
Трамваями по рельсам средь дождя,
И холод, пристающий, как нахал,
Будил с утра простудною щекоткой,
Перебирал я грёзы, словно чётки,
Отцовской беломориной кадя.
Полуподвалье юность обрекло
Глядеть на стены прачечной из окон,
Сквозь зимнее узоров волокно
Я видел нечто светлое, иное,
Мучительно писал про неземное,
Волос своих кусая длинный локон.
Чадила печка в комнате моей,
Ко мне погреться забегали мыши,
За окнами чирикал воробей,
Мой важный и кастрированный кот
Пушистый свой облизывал живот
И делал вид, что никого не слышит.
Я слыл любимцем женщин и собак,
Молящихся и нищих на Смоленском,
В глаза мне опрокинутый бардак
Главенствовал годами во дворе,
Бездомный кот там выл на ноте ре,
И грязный бомж казался мне не мерзким.
Бессонницей обкрадывая ночь,
Ждал я, а не боялся наводнений,
Себя мне и теперь не превозмочь,
Красавице ль отказывать в свиданье?
Я полнюсь ею, радуюсь ей втайне…
Да Питер ли без этаких явлений?
Туманы, ветры, морось, холода,
Недолгое кокетство белой ночи,
Без голубого невская вода,
Скупое солнце как закономерность,
Птиц перелётных прелесть и неверность –
Всё только вдохновенье мне пророчит…
Я ныне вспоминаю, как вздыхал,
Под небо новой улицы входя,
А Малый больно в сердце громыхал
Трамваями по рельсам средь дождя…
