Виктор ПАНИБРАТОВ
(Санкт-Петербург)
|
ЛИКИ
Твердят о ней и малый, и великий;
Порою в такт, а чаще вперебой.
А у неё, как в океане блики,
Мерцают ослепляющие лики,
И нет за ними истины одной.
1
На вечернем лугу, средь огней,
Пели песню когда-то цыгане.
Сколько лет протекло, сколько дней,
А душа до сих пор как в тумане.
Вот опять голоса, вот опять,
Будто птицы, взметнулись отрадно.
И опять сердце хочет страдать
И любить горячо, безоглядно;
Не жалеть ни о чём, всё забыть,
Присягнуть только страстному звуку
И, как раненый зверь, жадно пить,
Жадно пить эту сладкую муку…
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
Ты души моей родина, музыка,
Ты забытого неба ключи.
Научи, научи меня, музыка,
И любить, и страдать научи!..
2
Т. Х.
Отчего так грустны ваши гордые песни, цыгане?
Что вам грезится снова и снова вдали?
Или родину вы в давний век потеряли
И её до сих пор, до сих пор не нашли.
И откуда в глазах, как слеза, в час покоя тревога,
Будто свыше покой лишь на муку вам дан,
Будто родина вам на земле лишь дорога,
Без концов и начал, без пределов и стран.
О, скажите, зачем, каждый раз непонятно тоскуя,
На кибитки гляжу, как на клин журавлей,
На горячих коней в пропылившейся сбруе
И на дикий огонь из-под чёрных бровей?..
И зачем каждый раз на душе эти раны,
В час, когда над вечерним туманом стою?
Будто с вами навек проводил за курганы
Отзвеневшую радость и юность свою…
3
Г. Б.
Есть память сердца… Заповедный мир
Без имени живущих юных грёз;
Высокий и нетленный, как эфир,
Мир первых радостей любви и первых слёз.
Мир, где не властен ход времён и дней,
Где май вовеки не роняет цвета,
Где в первозданной робости своей
Живёт любовь, не ждущая ответа.
Какая сила в ней и чистота!..
Храни тот мир заветный и молчи,
Для суетных речей замкни уста
И в омут брось в полночный час ключи.
4
Слепая девушка поёт.
О нет, не о безмерном горе,
А о любви, которой ждёт,
Большой и солнечной, как море…
Откуда знать ей, как трудна
Любовь, что нас мечтою манит,
Что нас, как в скалах крутизна,
Ведёт, ведёт и вдруг обманет.
То вспыхнет голос, то замрёт;
Призыв и боль в нём без утайки…
Так оглашают небосвод
Под сердце раненные чайки.
Такую рану не избыть;
Мольбой и мукой звуки полны.
Но лишь затем, чтоб схоронить,
От неба чайку примут волны.
Слепая девушка поёт.
Души на части рвутся скрепы…
Любви любое сердце ждёт,
И все мы глупы в ней и слепы.
И всех – от вора до царя –
Она чарует и дурманит,
Хоть нет страшней поводыря,
Что вдруг над пропастью обманет…
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
И я молю: «Лишь Ты, Господь,
Спасать и миловать во власти.
Слепая девушка поёт;
Пошли хоть ей с любовью счастье».
5
А. М.
И долго милой Мариулы
Я имя нежное твердил.
А. С. Пушкин
Глаза – с полузабытой фрески,
В ночи волос огонь подвески,
И восхитительные скулы,
И голос – «милой Мариулы»…
Смешно, и горько, и нелепо:
Не Фет, не Гёте, не Мазепа;
Обыкновенный обыватель –
Не крал, не лгал, не убивал,
Жены соседа не желал…
За что ж караешь ты, Создатель?!
Душа с той встречи, как в бреду:
Солгу, убью и украду!..
Глаза – с полузабытой фрески,
В ночи волос огонь подвески,
И восхитительные скулы,
И голос «милой Мариулы».
6
То те браслетики, то эти,
То эти туфельки, то те.
А мне милей всего на свете
Твоё стремленье к красоте.
Крутеет дева в киноленте,
Кровавый меч в её руках.
А мне милей всего на свете
Свет кротости в твоих глазах.
У олигарха на банкете,
Как на плацу, невесты в ряд.
А мне милей всего на свете
Твой неподкупно нежный взгляд.
За друга друг всегда в ответе,
И прав зовущий отвечать.
А мне милей всего на свете
Твоё умение прощать.
Дорог немало на планете,
И часто венчан с ними я…
Всего милей тогда на свете –
В ночах бессонница твоя.
7
Она не терпит грязных слов,
И грубых рук, и смерти чаек.
Шик шалашей и шик дворцов
Никак она не различает.
Чужда ей возраста черта,
Подсчёт унылый вёсен, зим.
Язык в ней лучший – немота,
Всегда понятный лишь двоим.
Как первый крик, она проста,
Как придорожная трава.
Она наивна и чиста,
И потому всегда права.
Все исступленья чужды ей,
Как и бесстрастное житьё.
Всё счастье ей – в стране своей;
И преступленья нет страшней,
Как преступить против неё.
8
Е. С. Роговеру
Всему исток и образ – слово…
Но сердце с этим не в ладах.
О, сколько в нём порой такого –
То грешного, а то святого –
Что бьётся в немоты оковах,
Чего не выразить в словах;
Чему слова посредник смутный,
Что меркнет под одеждой слов…
Движенье, жест – язык богов!
И может танец трёхминутный –
Волненьям сердца бриз попутный! –
Сказать нам больше трёх томов.
Вулкан в груди!.. С фонтанным блеском,
Сметая звёзды с высоты,
Чечёткой чёткой, гордой, дерзкой,
Как по Тверской-Ямской-Смоленской,
Пройтись – над бездною вселенской
По хрупким ритмам красоты…
Всё это ты, фламенко, – ты!
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
Один хохочет: «Нет любви!»
Другой, рыдая, возражает.
А я спокоен. Се ля ви,
Готов поклясться на крови:
Ни да, ни нет; любовь – бы-ва-ет…
9
Усталая к ночи. Но снова,
Обняв, будто тронет струну:
«Скажи мне хорошее слово.
Скажи, и я горы сверну».
А «горы» – за тонкой стеною
Раскинулись, негой полны;
За мамкиным счастьем и болью
Пять лет смотрят сладкие сны.
Умолкнет во тьме и зашепчет
(«Разбудишь…», – с укором ворчу):
«Скажи, а ты помнишь тот вечер?..»
И крепче прижмётся к плечу.
Затихнет надолго и снова,
Во сне будто, тему храня:
«Скажи мне хорошее слово…
Скажи, что не бросишь меня…»
Застыли полночные тени,
Сегодня ушло во вчера.
Мне хочется встать на колени
Пред ней и стоять до утра.
10
День без тебя – гнев и расправа свыше;
День без тебя – безглавая семья;
Не чувствую, не вижу и не слышу…
День без тебя – «отъехавшая крыша»,
Когда я сам себе уже не я;
День без тебя – погром и пепелище;
День без тебя – бесплодная земля;
День без тебя – без подаянья нищий;
День без тебя – торпедою по днищу,
И океан в отсеках корабля.
День без тебя – сплошь презентация твоя;
День без тебя – когда ничто не мило;
День без тебя – стожалая змея;
День без тебя – канкан небытия
Всего, что нас с тобой соединило.
День без тебя – всегда моя Голгофа,
Как тяжкий крест, всегда влачу его;
И, как Самсон без чаши Петергофа,
В день без тебя не значу ничего.