Георгий КОСАРЕВСКИЙ
(Санкт-Петербург)
|
Туман на Невском
А в Петербурге нынче день туманный:
Несут дожди балтийские ветра.
В том покрывале, сшитом без изъяна,
Едва ли сыщется хотя б одна дыра.
Хотя б одна для лунной звёздной ночи,
Хотя б один глазок в туманной мгле…
Усталый дождь слетать с небес не хочет,
И лишь туман клубится по земле.
Туманы, петербургские туманы –
Родные братья надоевших туч.
И гордый Невский в одеянье рваном,
Как нищенка, ждёт яркий солнца луч.
Сменивший шарм на серую унылость,
С молочными огнями фонарей,
Он просит небо: «Прояви же милость!»
Асфальтовой ладонью площадей…
Плывут с залива серые туманы,
Задев мосты, клубятся над Невой.
И гордый Невский в одеянье рваном
Стоит как нищенка с протянутой рукой.
Бронзовый вождь, стой!
В Питере льёт дождь,
Мгла над рекой Невой.
Манит в туман вождь
Бронзовою рукой.
Манит слепой вождь
В боли почивший век.
Питер накрыл дождь,
А на подходе снег.
Тише машин шум.
Вождь над рекой Невой
Полон своих дум,
Тычет во тьму рукой.
Снова зовёт на бой,
Снова берёт вокзал...
Бронзовый вождь – стой!
Мир воевать устал.
Виснет дождей рой,
Где-то за ним заря.
Бронзовый вождь – стой!
Хватит нам октября.
Кареглазая
Кареглазая, кареглазая,
Ну взгляни на меня хоть бы раз.
Не отказывай, не отказывай –
Утону в жарком омуте глаз.
Кареглазая, кареглазая...
Обходить бы мне их за версту.
Кто о них только мне не рассказывал
И не пьяным, и в пьяном бреду.
Кареглазая, кареглазая,
Я тебя ни за что не корю.
Только заживо, только заживо
Лишь увижу их – сразу горю.
Кареглазая, кареглазая,
Тщетно взгляд твой ловлю на бегу.
У цыганки тебя привораживал,
Только сам без тебя не могу.
Смертница
Злобой пылает твой взгляд.
Пусть и походка легка,
В длинное платье до пят
Скрыто исчадье греха.
С чёрной как сажа душой
В людное место спешит,
Чтобы своею рукой
Суд надо мной совершить.
Утром ступлю на порог.
Стикс потревожит ладья.
Но ведь один только Бог
Мне и Отец, и Судья!
Чёрное платье до пят.
Бес ей внушил, что должна…
Детский восторженный взгляд…
Ночь беспросветно темна…
Им на могилы цветы.
Ну а посеявшей смерть?
Веруешь в Бога ли ты?
Если не поздно – ответь!
Бес искушает людей.
Прежде чем сеять – решай:
Смерть невиновных детей
Может быть пропуском в рай?
Может, был как сын я плох?
Может, был как сын я плох?
Говорить не буду.
Но сегодня, видит Бог,
Хочется мне чуда.
Под иконой жгу свечу,
Ветер бьётся в крышу.
Мама, мама, как хочу
Я тебя услышать.
Лишь часок побудь со мной
Средь ночи метельной
И напой мотив простой
Песни колыбельной…
Только мама не придёт
Из могилы тесной.
Оттого всю ночь мне жжёт
Грудь нательный крестик.
Мамин дом
Домик наш на улице
Сильно в землю врос,
Мёрзнет и сутулится
От осенних рос
Да скрипит суставами
От лихих ветров,
Громко хлопнув ставнями,
Гонит чужаков.
Только ночью тёмною
Не придёт чужак.
Ставенки оконные
Хлопнут просто так.
«Что им там мерещится?» –
Мама, ночью встав,
Быстро перекрестится,
Глядя в образа.
В полночь небо вызвездит,
Холод стиснет дом.
Утром травы выбелит
Блёстским серебром.
Пять домов на улице,
Каждый в землю врос,
Мёрзнут и сутулятся
От осенних рос.
Хозяин остывшего пепла
Из летнего буйного пекла
Иду в засыпающий лес –
Хозяин остывшего пепла,
Владелец туманных небес.
Уже не пылают осины,
Орешник листву уронил.
Сорвал переспелой рябины –
Оскомину только набил.
Иду, укрываясь от ветра,
Нисколько его не кляня,
Хозяин остывшего пепла,
Владелец былого огня.
Я был лишь недавно, не скрою,
Хозяином тёплых дождей.
Но скоро всю землю укроет
Снегами до самых бровей.
Я стану хозяином снега.
Но нынче, в осенней глуши,
Пусть ветер ударит с разбега
В закрытые двери души.
Дед и внук
День, выгнув на закате спину,
Полоской узкою горит.
А тучи, как дрозды рябину,
Клюют багровый свет зари.
Та, отражаясь в сонных водах,
Смывает в речке грязь и кровь.
А тучи – вестник непогоды –
Клюют беднягу вновь и вновь.
И празднуют над ней победу
Под грома хриплый голосок.
И потянулся в страхе к деду
Совсем молоденький дубок.
Пусть дед корявый, но могучий,
Дубку надёжный он оплот.
И не страшны ни гром, ни тучи,
Пусть град листву и посечёт.
Он буйство грома слышал редко,
Пусть страхи ночи велики,
Но дед опустит низко ветку –
Ладонь мозолистой руки.
Здесь я и осень
Здесь только осень месит грязь,
Дожди, когда не надо.
В лесу туманы, притаясь,
Сидят как зверь в засаде.
Лишь день – усталый часовой
Покинет пост под вечер.
Они накатятся волной,
Погасят клёнов свечи,
По мокрым улицам пройдут,
Пролезут сквозь ограду.
И в лес под утро побредут,
В дороге сбившись в стадо.
Чуть отдохнувший часовой,
Поёжившись, проснётся.
Умывшись спелою росой,
Туманом оботрётся.
Глядишь, и солнце в облаках
В обед засветит тускло,
Даря надежду, а пока
Мне без тебя так грустно.
Плывут туманы, не таясь,
Здесь я и осень месим грязь.
Зимний Питер
Снег сыпался на Питер –
Всю ночь над ним кружил.
Нарядный белый свитер
К утру наворожил.
И в шапочках пушистых
С приличной высоты
На город смотрят крыши.
И лишь одни мосты,
Как ниточки на белом,
Чернеют над Невой…
Снежинка прилетела,
Ловлю её рукой.
Потом поймать другую
Раскрытым ртом хочу
И тихо «Аллилуйя!»
В который раз шепчу.
