Татьяна ИГНАТЬЕВА
(Ленинградская обл.)
|
Балансируя
Ты несёшь в ладонях радость
И печаль короткой встречи,
Небеса в искристых звёздах,
Зыбкий выдох росных зорь.
Нашей веры тайной младость,
Нашей жизни долгий вечер
Насыщают сонный воздух
Новой вольной бирюзой.
Шаг судьбы непостижимый
В сердце эхом отдаётся.
Топких снов парная млечность
Утром выльется в слова.
Жизнь и боль нерасторжимы.
И в пылу канатоходца
Я несу в ладонях вечность,
Балансируя едва.
Однодневка
Ах, это жизнь! Я дышу, я вдыхаю рожденье.
Чая глоток и глоток лучезарного света.
Ветер в лицо завершает моё пробужденье.
Птичий привет растворяет былые приметы.
Дробь каблуков рассыпается в джазе проспектов.
Встречи случайные, будто бы вспышки квазаров.
Перебирает субъект моего интеллекта
Порции офисов, скверов, трамваев, базаров.
Мячиком в ритме сердечном взлетают минуты,
В каждой – такое обилие новых явлений!
Очарование цветом коварной цикуты –
Вот и вспорхнуло, как бабочка, стихотворенье.
Матрица плавится, день откипает и никнет.
Бабочку ждёт утоление капелькой влаги.
Небо срезает дождя отшумевшего нити.
Благодарю тебя, жизнь моя, жизнь моя, благо…
* * *
И было утро.
Как тянулся вечер,
Забылось вдруг.
И был ли он предтечей –
Казалось лишним
Этот груз нести.
О, вечер мой, прости…
И вот восход.
Пульсирующим ритмом
По радужным
Мерцающим палитрам
Лучится солнце
В утренней горсти.
О, ночь моя, прости…
Оставлено
Былое за спиною.
Оно ещё
Так связано со мною,
Что больно рвать,
Но жилы не спасти.
О, жизнь моя, прости…
Пока молчу,
И чуть открыты веки,
Но чую –
Эта тяжесть не навеки.
Новорождённым
Сердцем к январю
Я вновь заговорю…
И будет слово.
Снегом легковесным
Слетит в ладонь
Посланником небесным,
Благословляя
Вечность и покой.
О, Свет мой, будь такой…
Если смерти не знать
«О, как страшен прибрежному лесу извечный прибой!»
Игорь Джерри Курас
Переполню отказом все строчки, но я не со зла.
Просто знаю наитием сердца, подсказками свыше –
Нет, не ведают страха ни мох, ни сосна, ни ветла
Перед тёмной водой, что с прибоем всё выше и выше.
И не знает тоски малый лютик в объятиях трав,
Для него только есть этот миг, бесконечен и сладок.
И с накатом лесного пожара, стихийных потрав –
Отдаётся на милость объятиям пламенных складок.
Если смерти не знать, ты живёшь, остальное презрев,
Просто счастлив, что есть, прозревая от века до века.
Нет щемящего страха в сердцах у прибрежных дерев,
Эта злая болезнь – порожденье ума человека.
А осень улыбалась
Трудилась утка, зеркало воды
Узором разрисовывала тонким.
И зрители случайные – девчонки
Оценивали уткины труды.
Ткала прилежно лапками ковёр
Из волно-переливчатого пуха.
Как будто работяга-молодуха
Старалась обиходить мужнин двор.
А девочки кидали листья ей,
Не ясно только – в помощь иль мешая.
И гладь воды багряно-золотая
Проглядывала взорами камей.
А осень улыбалась и цвела.
Ей было всё так мило и отрадно.
И отражали мир её парадный
Глаза пруда – немые зеркала.
Алатырь
Где Смородины воды холодом,
Где у ельников тёмных вороны,
Где туманов кисейный сон
Тайны горечью обожжён –
Долгим вдохом рассвета спаянный,
Тёплым выдохом оживляемый,
Эхом сумрачной старины –
Дух рождающейся страны.
Птица Феникс, очнись! Отчаянно
Взбей крылами ветра венчальные,
Тучи чёрные разгони,
Как бывало всё искони.
Запылай, закрути пожарами,
Освети нам пути Стожарами.
Пусть откроется бел-горюч
Заповедный под сенью круч.
И у светлой души Алатыря,
Отражая светило латами,
Вечным боем упоены,
Обретём мы весну страны.
Обретём мы рожденье пламени,
Как от предков святыню знамени,
Как от матери молоко –
Чтоб вскормить новизну веков.
Весна-кудесница
Весна-работница – всё по двору да по воду.
И коромысло тяжело, и вёдра полные.
Печалью-радостью к предутреннему холоду,
К теплу вечернему – накатывает волнами.
Весна-кудесница – развешивает пологи –
Туманов таинство и солнечное кружево.
Тенями снежными запутав долгополыми,
Всё потешается над нами, неуклюжими.
Весна-разлучница – где старое, где новое –
Перемешалось небывалыми проказами.
Зелёным ключиком и белыми оковами
Не удержать, не спрятать беглый мир за пазухой.
С радостью
Когда зарницы время задувало
Дыханьем полутьмы, кидая в сон, –
С моей души снимая покрывало,
Заглядывал в глаза мои Харон.
Немой вопрос бил в сердце громче грома:
«Зачем?..» Но у меня сомненья нет.
Вдыхая содроганья окоёма,
«За радостью!» – кричала я в ответ.
И волны одинокого прощанья,
Теплом любви и нежности обдав,
Отхлынули в пучину мирозданья.
И мир лучом обвился как удав.
За шагом шаг, за болью боль годами.
За криком крик, за далью даль во мгле.
С потерями, неправдами, трудами
Вершился путь по горестной Земле.
Меняя маски, меряя одежды,
Отлаживая сотни проб и схем,
Ища Любви, и Веры, и Надежды
С немым недоумением: зачем?
Но вдруг в ночи – оно всегда внезапно –
Под ложечкой кольнёт – ну, всё, пора…
Любимый взгляд последней болью-каплей
Глядит мне в душу молча до утра.
Но покрывало вновь согреет плечи,
И успокоит вмиг вопрос немой:
«Ты с чем?..» – и я рванусь ему навстречу,
Отвечу тихо: «С радостью, домой…»
* * *
Я просто есть. Тот самый – каждый миг.
Где на планете, зарождаясь, ветер
Колышет моё имя в жёлтом свете,
Сдувая одуванчиковый блик
С мохнатых лап улыбчивого дня.
Прозрачный звон раскинулся над лесом.
Где ночью «за каким-то интересом»
Помчится месяц, поманив меня.
Меня одну и тысячи сердец,
И миллионы звёзд ещё в придачу.
Я просто есть – нелёгкая задача
Сама собой решится наконец.
И презабавно в этот миг идти
В неведомое, дальнее, пустое,
Как ходит в небе солнце золотое,
Идти и знать, что просто нет пути.
Что в этом сердце
Как было бы просто назваться снегурочкой нежной,
Загадкой из леса, дикаркой, пытающей счастья.
Души леденящую хрупкость убрать под одежды
Романтики, мнящейся мира заглавною частью.
Но что в этом сердце, в сияющем трепетном сгустке?
Сама заглянула лишь чуть в небылые пределы…
Там вечер январский уводит дорожкою хрусткой
Туда, где согреться душа моя вечно хотела.
Порой прохожу там, где шагу ступить невозможно,
И жажду любви утолить – до смешного наивно,
Где вдохи и выдохи льют из пустого в порожнее.
А душная зависть при этом так странно взаимна.
Но будто тягучие волны сердечного моря
Чуть-чуть начинают горячей руке поддаваться.
И слава Создателю, в этом с собою не в ссоре –
Мне каждый подаренный год как всегда – восемнадцать.
Как было бы просто назваться снегурочкой… что вы!
Прозрачность и лёд – не моё состоянье, поверьте.
Пылает в груди изначальное вечное Слово,
А значит, и я не подвержена призрачной смерти.