Виктор ПАНИБРАТОВ
(Санкт-Петербург)
|
Клятва Пушкина
Россия! встань и возвышайся!
А. С. Пушкин
Не кровь и не гены лежат под судьбой;
Потомку племён африканских даётся
Стать вечным эпиграфом к повести той,
Что русскою нашей душою зовётся.
Арап синеглазый… О, как он умел
Влюблённо и дерзко стоять за Россию!
Как доброму имени предков радел
И «жёнке» давал наставленья благие.
Жесток, вероломен врагов его пир;
Не выдал их сумрак дуэльного часа,
Их подлую тайну не выдал мундир:
Под ним на убийце – стальная кираса…
Твердим, сокрушаясь: «Зачем он, зачем
Безумное выбрал сражение это?!
Ну что тот французик, ничтожный совсем?
Что толки того еврогнусного света?..»
А нам бы, друзья, злобу дня своего
Дуэлью поэта, как клятвой, поверить:
Затронувшим честь не прощать ничего
И выбором тем – непреклонным! – его
Достоинство рода и родины мерить.
Русское поле
До стона, до сердечной боли,
До горечи счастливых слёз
Влюблён я в зреющее поле
И в песню солнечных берёз;
В звенящий зной, и в трель цикады,
В дозоры дальние холмов,
И в спящих облаков громады,
И в ненаглядность васильков;
В полутропиночки живые,
Где каждый шаг – благая весть…
За что мне радости такие,
Творец, за что такая честь?
О! Если б Ты и в вечной доле
Меня к счастливейшим отнёс, –
В раю искал бы это поле
И песню солнечных берёз.
Гимн Великому Городу
(На исполнение гимна Санкт-Петербурга)
Л. В.
За рядом ряд, за рядом ряд
Хористы истые стоят
И ждут благого повеленья
На светлый подвиг песнопенья;
Собор старинный весь объят
Предчувствием преображенья;
И вот – Прекрасное Мгновенье,
Непостижимое уму,
И внемлет Гимну своему
Санкт-Петербург… Державный град…
Святой блокадный Ленинград!..
Как крылья ангела, парят
Над хором царственные руки,
И льются слёзы сладкой муки…
О, Жизнь! О, Счастие! О, Звуки!
О, дивный Гимн! О, славный Хор!
О, несравненный Дирижёр!..
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
Нет выше и святее чувства
И нет достойнее искусства!
Наша Родина СССР
Сверстникам
Двадцатому веку отпелось.
Как много сбылось-не сбылось…
Я пью не за старость – за зрелость
Друзей, с кем идти в нём пришлось.
За то, чтобы смутное время
Не смяло стальное крыло,
Чтоб наше – советское! – племя
Со знаменем в вечность ушло.
Чтоб нечисть и накипь любая
Не смели былое топтать;
Чтоб Родина наша святая
В веках оставалась сиять.
За веру за нашу, и смелость,
И жизни взахлёбную злость;
За то, чтоб потомкам так пелось,
Как нам с вами петь довелось!
Невыразимое
О нет!.. Никакими словами
Не выразить этой земли,
С её золотыми полями,
С её голубыми холмами,
С темнеющим лесом вдали.
Ни кистью, ни песенной трелью
Не выразить землю отцов.
С её малахольной метелью,
С её колокольной капелью,
С дурманом цветущих лугов.
Не выразить скорби вселенской
Осенних её журавлей
И скорби избы деревенской,
Что ждёт с терпеливостью женской
Ушедших навеки людей…
И никнет любое искусство
С напрасным томленьем в крови;
И в час, когда тихо и пусто,
Как море, колышется чувство
Моей безъязыкой любви…
Телеграмма
Пресветлой памяти матери моей
Затейлива фантазия людская.
Толкуют: в даль миров сигнал послать,
Вселенский разум там оповещая,
Что главного нам удалось познать.
Решают Нобелем отмеченные, знаю,
Послать про атомы, про круга квадратуру…
Что ж я некстати вроде вспоминаю
Твой скромный лик и скромную фигуру?..
В метельном поле след стопы твоей,
Прифронтовой зловещий небосвод,
У пепелища пятеро детей,
Которым ты – хлеб, кров и сам Господь…
Слабее стебелька… Сильней солдата…
О, пусть несёт сквозь вечность телеграмма
Не формулы, не кубы и квадраты,
А непостижное, святое слово – Мама!
Канон
В поэзии секретов хитрых нет,
Простой канон хранит её границу:
Под каждый стих клади души частицу,
Как золото под банковский билет.
Правда о любви
Ах, эти певцы и поэты!
Полынь у них, видно, в крови.
Творят век за веком сюжеты
О горькой, несчастной любви.
Она у них вечно в интригах,
Загадка и тайна земли;
И все у них в песнях и в книгах
Красавицы да короли.
То клятва там страстно вершится,
То тянутся руки к ножу…
Ну что ж, пусть бомонд порезвится,
А я по-простецки скажу.
Любовь – никакая не тайна,
На ты с ней любой человек.
В глаза заглядишься случайно
И пленником станешь навек.
Ей клятвы чужды и ошибки,
Расправы и прочая блажь.
Однажды увидишь улыбку –
Сам жизнь, улыбаясь, отдашь.
В любви все заслуги напрасны,
Все званья и ранги зазря.
Она не бывает несчастной,
И раб в ней – соперник царя.
И дар красоты в ней напрасен,
Примеров тому миллион…
Не тот, кого любят, прекрасен,
Прекрасен лишь тот – кто влюблён.
Я в этом был сведущ не шибко,
А тут – в голове прямо гул;
Такую вот встретил улыбку,
В такие глаза заглянул.
* * *
Пусть спорят пророки и гении,
Лишь сердцу внимая, живи.
Смысл жизни в её продолжении,
А высшее счастье – в любви.
Берегите, женщины, поэтов!
Берегите, женщины, поэтов,
Не давайте им пропасть зазря,
Верьте их несбыточным обетам,
Выбирайте в лучшие друзья.
Чтоб над миром суетным и бедным
Вечно плыл пленительный мираж
И в стихах, как в зеркале волшебном,
Не померк прекрасный образ ваш.
Берегите, женщины, поэтов,
Не давайте повода страдать;
Ревность им страшнее пистолетов,
Верность ваша – Божья благодать.
Сколько их, возвышенных и светлых,
Не жалевших всё за вас отдать,
Пало на дуэлях, сникло в петлях,
Упокой господь, не сосчитать.
Никогда не будьте к ним жестоки,
Без того в шипах тернов венец.
И винить не смейте за упрёки –
Неподсуден скульптора резец.
Быть поэтом – странная затея,
Но в себе самом не властен он;
Тает мрамор, будет – Галатея!
И падёт пред ней Пигмалион.
Не в чинах поэтов жить с опаской,
Пламень сердца прятать в камыши.
Материнской нежностью и лаской
Исцеляйте раны их души.
Чтоб цвели цветы, смеялись дети,
Чтоб цвела в веках родная речь –
Берегите, женщины, поэтов,
Только вам их и дано сберечь!
Мерцание
И звёздный луч в просторах высоты,
И вымыслом играющая сказка,
И обожанья то укор, то ласка,
И мудрости неверные черты…
Мерцание! – свидетельство и маска
Ума, Добра, Любви и Красоты.