Ольга САФАРОВА
(Санкт-Петербург)
|
Оковы любви
Горячие пальцы левой руки,
Холодные пальцы – правой,
Браслеты залогом, что клятвы крепки,
И кольца с резной оправой.
И мы, как воркующие голубки,
Но кольца – наши оковы,
А миги любви – так коротки,
И клятвы слова – так не новы…
Холодные пальцы остудят порыв,
Горячие – лягут на сердце,
Любовь, словно Моцарта милый мотив,
Сверкает стремительным скерцо.
Серебряным звоном сердца окрылив,
Любовь улетает внезапно…
Горящею ревностью душу спалив,
Толкует поступки превратно…
Холодные пальцы роняют браслет
И кольца, как звенья-оковы,
Упрёки без проку разят, как стилет,
Спадают безумья покровы…
И задан вопрос, и получен ответ –
Свободны невольники страсти!
Но снова колдует любовный сонет,
Мы вновь у Эрота во власти.
Лепечем слова, что не новы,
И вновь примеряем оковы…
Сны и маски
Дрёма огрузила веки,
Полусон
Взял в полон,
Сон свои расставил вехи
В тех пределах, где, навеки
Удаляясь под уклон,
Тихо-плавно без возврата
Унесённые когда-то
Тени кружатся вдали…
Сновиденье, сказку дли –
Сказку-ласку,
Сказку-боль,
Где свою играет роль
Шут, надев героя маску,
Врёт наивным без опаски,
Что во сне лишь там, вдали
Бьются, гибнут корабли,
И оставлены рули
Взбунтовавшейся командой,
Где рыбачат над армадой
Затонувших кораблей
Тени в масках рыбарей,
Ртуть живую вёрткой рыбы
Выбирают из сетей…
Городское, деревенское, курортное
Вечер деревенский прятался в берёзы,
Солнышко светило из последних сил,
Ветерок дурманный, шаткий, не тверёзый
Песенкой осенней вслед заголосил…
Городские сумерки загляделись в окна,
Засмотрелись с завистью в обжитой уют,
Сквозняки с проспектов плачут тягомотно,
Хлопая дверями, горестно поют…
Сядем на «железку» – и туда, где море,
Где вечерний ветер в пальмовых потьмах.
И завьём верёвочкой жизнь свою и горе,
В казино напьёмся, проигравшись в прах…
Язычество
Кот-баюн мурлычет звонко,
Водяной заснул в пруду…
Странник я, моя котомка
Тянет плечи на ходу.
Лунный странник, зазывала,
Дую в дудочку-дуду,
Я присел у сеновала,
Хватит, дальше не пойду.
В дом пришёл я опустевший,
Загрустивший у реки,
Ты, Перун – владыка здешний,
Непоседе помоги!
Домовой, Овинник, Леший
Чтимы нами испокон,
Я вернулся повзрослевший,
Вам из города поклон…
На Ивана, на Купалу
Разожжём большой костёр,
Над душистым сеновалом
Вечер крылья распростёр…
Дети леса, духи поля,
Древний, дружеский народ,
Вот где сказка, вот где воля,
Принимайте в хоровод!
Я уйду навсегда в свои сны
В явь вплетается настойчивей
сновидений акварель,
Всё призывней, всё отчётливей
плачет дудочка-свирель,
Истончается, стирается
быта призрачный покров,
Возникают, проявляются
зовы истинных миров,
Мостовые мозаичные,
тротуары дивных снов
Проступают в прозаичные
очертанья городов,
Реют портики античные
в скуке пыльных пустырей…
Сны прекрасные привычные
ходят близко у дверей…
Дверь открою лунной полночью,
Стражу Светлому скажу,
Что я с радостью и горечью
перейду Его межу,
И цветными тротуарами
я из яви навсегда
В сон уйду путями старыми,
где мерёжи-невода
Уловляют путь мой длительный,
перепутьями маня,
Где давно мои родители,
так давно всё ждут меня…
Любовь-палач
Поговорим о странностях любви, сестра,
Что иногда как сто ножей остра,
Или стотонной глыбою внутри,
Где фейерверк с полночи до зари.
Любовь – кому наградой бесполезной,
То лилией прельстительной над бездной
Со сладким запахом болотной гнили,
Или змеёй под шёлком, или… или…
Над омутом сверкающая ряска –
Расшитая стрекозами парча…
Ты прянешь, ступишь без опаски,
Предашься слепо в руки палача!
Любовь-палач, о, торжествуй, гряди,
Палач-любовь – с колодками, цепями –
Клещами сердце вынет из груди,
Раздует ревности бессмысленное пламя…
Несостоявшийся побег
(чужие окна по Дворцовой набережной)
Такая маняще-таинственная
Жизнь за чужими окнами,
Как будто бы недописанная –
Эскизно, штрихами, намёками…
Стоп кадры тихо мелькают
За окнами по Дворцовой…
Душа моя изнемогает,
Бреду мостовою торцовой,
Скользким старинным базальтом,
Мокрым шершавым асфальтом…
Дробятся огнями, дождинами,
Фонарными бликами лужи…
Чужая жизнь за гардинами –
Мой мир никому не нужен…
Ушла из дому в обиде,
В беде, в злых слезах, в бреду… –
Не слышать, не знать, не видеть,
Уйду, навсегда уйду…
Уйду в мокрый вечер и встречу
Весёлых и добрых людей
В ноябрьский этот вечер,
Среди незнакомых затей…
Решётка у Летнего сада,
Уж окон чужих не видать…
Не надо, не надо, не надо
Обиды свои вспоминать!..
Мелькнул силуэт у решётки,
Под шляпой весёлый глаз…
Окончен побег мой короткий –
Не вышел в который раз!..
Любовь, что Свету равнозначна
Мне о Божественной Любви скажи, монах,
О сострадании к вине – и я заплачу,
За род людской, коснеющий в грехах,
Быть может, жизнь свою переиначу,
Достанет силы – и добром я заплачу,
Пусть жалость к жертве, – но и к палачу,
Он тоже жертва, и весь мир охвачен
Бореньем Зла с Добром, и только Божья Сила
Порукою тому, что Тьма не загасила
Ещё огня Любви, что Свету равнозначен…
Алхимия любви
О странностях любви, о, брат, поговорим!
Над отпылавшим пепелищем дым,
В небесной бездне тающий дымок,
Но там под углями алмаз возникнуть смог,
Как в тайной алхимической реторте,
Где киноварь твоей любви растёрта
И ревность там щепоткой едкой серы
Курится с ртутью несгоревшей веры –
Ты отдал всё, что мог и, нищий, сирый,
Испил забвенья и бессмертья эликсира…
Алмаз любви – он сам в себе награда,
А обладанье? – надо иль не надо?..
Летней ночью
Восьмой этаж, сквозь тёмное стекло
Смотрю ночному фонарю в затылок –
Вкруг головы его прозрачное гало
Из пляшущих, как искры, белокрылок…
Лицом светя, он мошек толчею
Манит-кружит и волны мотыльков,
Чей яркий мир мерцает, бестолков,
Чей краткий миг и невесомость чью
Ловец-фонарь извлёк из темноты,
Где смутным фоном-трепетом листы…
Кружит огнями сотворённый танец,
Метелью звёздной рея с высоты,
Не мошек рой, а снежных стай скиталец
Приветом из полярной пустоты,
Из вечной мерзлоты – протуберанец…
Зимней ночью
Сегодня тёмной ночью декабря
Я вновь смотрю в затылок фонаря –
Опять плетут фонарные лучи
Ажурный шар, блистающий в ночи,
В нём искры колкие серебряной спирали,
Наматывают лёгкие витки.
И кажется: не снег, а мотыльки
В сиянье фонаря затрепетали…