Галина ТЫЧИНА
(Санкт-Петербург)
* * *
Бегу, бегу из города родного,
Глухие стены давят на меня.
От хаоса спешу укрыться снова
Под своды чащи, в безмятежность дня.
Дробится луч зари в лесном кристалле,
Ищу приют в забытой тишине.
Смиряются ненужные печали,
И радость окрыляет душу мне.
Вбирая летней ночи быстротечность,
Купаюсь при луне в прохладе вод;
Мне космос открывает бесконечность:
Вечерний час и утренний восход.
* * *
Звенят назойливо капели,
Дробясь о солнечный карниз.
Дымок курит из труб куделью
Над крышами линялых изб.
Мурлыка-кот с подпалым боком,
Зевнув, выходит на крыльцо.
Из-под платка небрежно локон
Слегка ласкает мне лицо.
Телега тонет в топкой луже
У покосившейся сосны.
По тропам отступает стужа,
Путь расчищая для весны.
* * *
Под покровом тёплой белой ночи
Слушаю беседу певчих птиц.
Где-то товарняк вдали грохочет,
Сонный бор глядит из-под ресниц.
Чуть дрожат в забвенье листья клёна,
Куст сирени запахом манит,
У реки – с её пологих склонов –
Стелется дыхание ракит.
Лес в причудливой лохматой дымке
Бережёт живую тишину.
Хочется в костюме невидимки
В чарах белой ночи утонуть.
Стокгольм
Город выцветших, древних поверий
И готических строгих церквей.
Берегут незакрытые двери
Связь минувших и будущих дней.
Тонут парки в расплывчатых тенях.
Волны рябью в каналах дрожат.
И томится в безделье и лени
Катеров многочисленный ряд.
Прохожу мимо Ратуши красной,
Время замерло, будто в смоле.
И зовёт голос прошлого властно,
Как звучанье органа во мгле.
* * *
Спит город в задымлённой мгле.
Коты крадутся по карнизам.
Лежит бездомный на земле,
Осенней грязью весь забрызган.
Лай неприветливых собак
Дома выводит из нирваны.
Подъезды застилает мрак,
Туман плывёт по окнам рваный.
Фантомом закопчённых стен
Мне в спину дышит призрак ночи.
Ненастный день уходит в тлен –
Не знаю, что заря пророчит…
* * *
Порывистый ветер вихрится метелью,
Стегает по крышам, стихает в садах.
Хрустально прозрачны, висят ожерелья
Из капель, застывших на голых ветвях.
Мерцающий снег липнет к стенам гранита
Всегда полноводной, студёной Невы.
Во мне воскресает немая молитва:
Молитва блаженства, молитва любви.
Мосты распрямляют усталые спины,
Искрясь, индевеет решёток узор.
Бессонные сфинксы живут и поныне,
И ангел на шпиле несёт свой дозор.
* * *
Окинул взглядом отчуждённым.
С бесчувственным – не быть вдвоём…
А я, как эльф, душой влюблённой
Осталась на плече твоём.
Уходишь ты. Молчит кукушка –
Для счастья не осталось дней.
В просвете брезжится опушка –
И сердце к сердцу льнёт сильней.
Но ты прогонишь ретивoе,
Полудразня, полушутя…
И лес целительно укроет
Любви наивное дитя.
* * *
Сыплет осень златые монеты
С каждым днём неохотней, скудней.
Улетело короткое лето,
Дремлют пожни средь серых дождей.
Босоногие в поле берёзы
Заскучали по солнечным дням,
Им привиделись вешние грозы
В тихой грусти по тёплым ветрам.
Я в раздумьях, как эти берёзы,
Вспоминаю небес окаём,
Заливные луга, сенокосы,
Ночь, в которой мы были вдвоём…
* * *
Заря рассыпала монисто
И тонет в глубине морской,
И поцелуй её неистов,
Сметает прочь ночной покой.
Ртом иссушённым ловит брызги
Пляж на озябшем берегу.
Ты, как попутный ветер, близко,
Как моря непрерывный гул.
Не знаю день и час ухода
Из жизни бренной непростой…
Мертво любое время года,
Когда в разлуке я с тобой.
Туман
Белёсо пенилась вода,
Сплелись тумана рваные волокна.
Слоилось небо, как слюда,
В просветах выси – голубые окна.
Сжимал туман со всех сторон,
Мешая лодке к берегу причалить.
И туч нависших балахон,
Скрывая свет, смыкался над лучами.
Качаясь в лодке на волнах,
Мы дальше уплывали в плен бесцветный.
Кричали чайки в облаках –
Незримой и тревожащей приметой.
* * *
У входа в храм в потрёпанном пальто
Сидит старик с поникшей головою
И милостыню просит.
И милостыню просит.Но никто
Не радует монетою простою.
Тоска живёт во взгляде скорбных глаз,
Рука в пространство тянется устало.
Сидит, не зная времени подчас,
Во снах бессвязных тонет – время встало.
Он в прошлое глядит, как на огонь,
Не греющий судьбу его ночную.
И лижет пёс остывшую ладонь,
Тревожа сказкой про любовь земную.
* * *
Наступила глубокая осень.
Беспросветно плывёт пелена,
Небо сизо, не светится просинь.
Все уехали. В доме – одна.
Треск поленьев, ворчанье камина.
Лепестком запорхал мотылёк,
На окне за зелёной гардиной
Зайчик света застыл и поблёк.
Укрываюсь пуховою шалью
И согреться сажусь у огня,
Дом наполнен предзимней печалью,
Голосами ушедшего дня.
* * *
Скулят за окошком метели.
Телега скучает в снегу.
Объятья раскидистых елей
Домашний уют берегут.
Грустна тишина голубая.
Лишь изредка, людям на страх,
Застонет, в леса зазывая,
Протяжное эхо впотьмах.
Сквозь кружево тонкой гардины
Слежу за луной. В полумгле
Лохматое пламя камина
Алеет зарёй на стекле.
* * *
Весёлой перелётной песней
Мажор врывается в окно.
Задорный грач – крылатый вестник –
Спешит на пашню и гумно.
Прощально тает снег в лощинах,
Бурлит ручей в лесной глуши.
Над слякотью болотной тины
Дрожат в ознобе камыши.
Под вечер не сидится дома.
Ликует всё – весна пришла!
И сердца терпкая истома
Благословенна и светла.
* * *
На ветках белые накидки
Как будто вышиты крестом.
Я в домик прячусь, как улитка,
Пишу о вечном и простом.
Ночной заснеженной порою,
Вплетая мысли в грани сна,
То вижу я себя пургою,
То красной девой у окна.
Продлю стихами долголетье,
Не тороплюсь я в мир иной.
Созреют мудрости соцветья –
Опять вернусь в уют земной.