Игорь ДЕОРДИЕВ
(Санкт-Петербург)
|
Летние главы
Лучами солнце гладит травы,
на лепестках росинки сушит
и нежно пишет лета главы,
даря свою любовь и душу…
Перелистнут ветра страницу,
и новый цвет раскрасит лето –
уже других соцветий лица
меня обрадуют с рассветом.
Роспись былого
Серебристый листьев локон
появился в гриве клёна,
что стоит у самых окон,
задевая стёкла кроной,
закачались ветви гибко,
затянули песню ветры,
как расстроенная скрипка –
умирающего мэтра…
На паркет рука скользнула,
и застыл зрачок уныло…
Небо молнией кольнуло,
сердце дерева заныло.
И мороз ударил током,
перекрыл движенье сока,
серебристый листьев локон
разметало раньше срока,
оторвало в буйной злобе,
закружило в зиму метко…
И былое на сугробе
расписалось голой веткой.
Одиночества отрава
Уныло дни тропой крадутся,
горька слеза – щекой сползает…
Они в пути ещё сойдутся,
и душу осень растерзает!
И распахнёт печали дверцы
сквозняк, от воли ошалевший.
И затрепещет болью сердце –
листом на ветке ослабевшей.
Играет муза песню грусти
волною тихой водной глади
в далёкой точке захолустья,
в пыли заброшенной тетради,
что отражала жизни главы
и рисовала счастья гроши…
Но одиночества отрава
влилась потоком в пруд заросший.
Осенний мотив
Струны печали свисают столбами,
мерно гудят провода,
тучи стучатся тяжёлыми лбами,
с молний стекает вода.
Ветер волною нахлынет на рощу,
выдует дым за село,
птицы умчатся в небесные толщи,
встанет листва на крыло,
и полетит из объятий берёзы,
грустно прилипнет к стеклу,
выбрав намеренно грустную позу
в память весне и теплу…
Вечер упрётся в небесные дали,
скрипнет калитка в тиши…
Все перемены природы впитали
поры осенней души.
Не считайте годы
Дум гуляющие страхи,
слов отточенные строки,
в сеть не пойманные птахи –
лет крикливые пророки…
Кто их, слушая, считает
дни судьбы в оригинале?
Кто ладонь свою читает,
черт ловя диагонали?
Сны толкуя неумело,
кто вторгается в природу?
Суеверия – не дело!
Портит душу и породу.
Суть раскачивает древо,
жизнь придумывает главы,
крен заманивает влево,
бред отталкивает вправо…
Дни беспомощные тонут,
не очерченные мерой…
Бес – затягивает в омут!
Бог – одаривает верой!
Миг проносится куда-то,
жизнь – бесформенное что-то…
Помню знаковые даты,
да ещё печали ноты…
Не пойду тропою риска,
поверну в страну удачи,
может, это и не близко,
может, кто-то одурачит?
Но, однако, плещут воды,
да и ветер щепку гонит…
Зацеплюсь судьбой за годы,
что застыли на ладони.
Улыбка Мадонны
В улыбке – тайна Мадонны…
В рассвете – тайна рождений.
Глубины мысли бездонны,
от страха – мир наваждений.
Сегодня встреча случайна,
а завтра время печалей…
И сердце бьётся отчайно,
как билось в самом начале.
Прекрасна сила касаний,
ужасна гибель сознанья,
в проклятье мир отрицаний,
в безумье опыт познанья.
Дорога – лишь перепутье,
загадки жизни скольженья,
мы люди – вовсе не судьи,
мы судеб лишь продолженье…
В разрезе знаем законы,
открыли точки горений…
Но в избах всюду иконы,
и люди все на коленях!
Доступны смертных границы
в бурлящем море мгновений,
в полёте думы, как птицы,
настало время сомнений…
Пугает сон – недотрога,
созвездий виснут колоссы,
Вселенной кружит дорога,
упали с неба вопросы…
Намёки есть на ответы,
читаем мир на ладони…
И только путает меты
улыбка странной Мадонны!
На ладони глухомани
Простоваты судеб грани,
и попробуй, отлови
на ладони глухомани
холм удачи и любви…
Неба цвет хотя и синий,
и безоблачный рассвет,
но бегут потоки линий
в те края, где счастья нет…
Где одна печаль и скука
глубоко кровит черта,
грузно вдавлена разлука
и по жизни маята…
А рисунок не обманет,
если нет счастливых мест?
На ладони глухомани
лишь забвенья перекрест.
Шум тишины
В какую громкую тишь
приходит осени смерть!..
Стекают дождики с крыш,
стуча в холодную твердь,
под ветра сдавленный свист,
мотает месяца серп,
и жёлтый кружится лист,
осенний трогая нерв…
Рождает колокол звон,
цветок от сырости скис,
а небом – тысячи тонн
несутся огненно вниз,
в пустынном грохоте сфер…
И вот уж в шорохе трав:
кометы падают в сквер –
простым булыжником став.
И сквер кометами полн.
Играет отсветом пруд,
и плеск разбуженных волн,
порою, звонок и крут.
Кому-то хочется спать…
А мне такой дорог шум!
И сердца стук не унять,
и не сдержать тайных дум…
Кровавые шахматы
(Красные начинают и выигрывают…)
Дым гаванской сигареты,
вкус чарующей мадеры,
водевили, оперетты,
балы, дамы, кавалеры.
Но пришло такое время –
не до чувственных романсов…
Бьёт копытом красным племя –
без каких-то реверансов.
Наступают комиссары,
давят серые шинели,
пляшут сёлами пожары,
жалят пули и шрапнели…
Нагадали бойню карты –
занялись мужчины делом!
А потом хмельные барды
сложат песни неумело.
На контрастах – передряги,
поле боя – представленье…
В клочья души или флаги,
на колени – поколенье!
И пускай кому-то болью
пораженье отзовётся…
Чёрным полем… Белым полем
песня красная несётся!
Гибнут юные кадеты,
кровью стынут гимнастёрки,
мрут крестовые валеты,
прут червовые шестёрки…
Отступают роты в спешке,
бьются царские посуды…
Красным цветом кроют пешки,
белым цветом гибнут люди!
Поле кровью битву метит,
ворон тычет клювом в кости.
Кто за прошлое ответит?
Кто на этом свете гости?
Те, чья песня славы спета?..
Или те, кто из пехоты,
красил ткани красным цветом
и крепил на все высоты?..
Жаль, что в них ни капли лоска,
и поступков много сдуру…
Гробовые скрыли доски
шахмат белые фигуры.
