Абрам РАСКИН
(Санкт-Петербург)
|
* * *
Словно тушью залитая Мойка.
На дороге первый чистый снег.
Здесь когда-то с бубенцами тройка
Лихо пропечатывала бег.
И сливались в поцелуе губы,
И рука ложилась на плечо,
И любви серебряные трубы
Пели, задыхаясь горячо…
Старое волшебное мгновенье,
И сегодня вечер – словно сон:
Взгляда лучезарное свеченье
И снежинок сеть со всех сторон.
* * *
Теплоход задремал у причала.
У гранитной оправы Невы
Нас безмолвно волна укачала
После праздничной светской молвы.
После зала и яркого света
На скамье возле самой кормы
Всё исчезло. Вращалась планета,
И на ней – только волны и мы.
И пока нам труба не пропела
Корабельный вечерний отбой,
Словно в юности, робко и смело
Отдавались мы ласке земной.
* * *
Поэмой высокого лада,
Внимая которой, молчишь,
Плывут купола Петрограда
Над ломаной линией крыш.
Изгибом торжественно-плавным
Восходят они в вышину
И, словно сказанием славным,
Венчают собою Неву…
Изменчивы невские воды,
И даль то темна, то светла,
Но держат небесные своды
Незыблемые купола.
В них видятся тайные зовы
Исчезнувших в бездне племён.
Стоят купола, как основы
Великих грядущих времён.
* * *
Из-за двусмысленной небрежности
Случайно брошенного взгляда
Взрывает сердце приступ ревности,
И обжигает горечь яда.
И ты не властен с этим справиться,
Течёт, сжигая душу, лава,
И страсть уходит, как красавица,
Которую сманила слава.
* * *
Мосты – просцениум свиданья,
Мосты – синонимы разлук.
Грозит крушеньем мирозданья
Разрыв сплетённых страстью рук.
Мосты в такие дни, как плаха,
И ветры расставанья злы –
И рвут безжалостно с размаха
Любви последние узлы.
* * *
Я знаю, мне мало осталось
До боя последних курантов,
Но страстно желаю под старость
Общенья с умами гигантов.
Прочесть их заветные строки,
Внимая словам откровений,
И сердцем почуять истоки,
Где Богом даруется гений.
Понять, как полётность родится,
Что силу даёт вдохновенью
И как возникает страница,
Вовек недоступная тленью.
* * *
Моя молитва молчалива.
Она в сиянии лучей,
Она кипит волной прилива,
Всё о Зазнобе, всё о ней.
Да охранит её Всевышний
От бед, болезней и тревог,
Да будет голос мой не лишний,
Когда ответа грянет срок.
* * *
Коснулась капля дождевая
С небесной нежностью руки,
И радость тихая, живая,
Вернулась, горю вопреки.
Она мгновенно соскользнула –
И ливень рухнул с высоты,
И дроби дождевого гула
В саду откликнулись листы.
Они таинственно шептали,
О чём-то колдовском твердя,
И руки с жадностью сбирали
Всю нежность щедрого дождя.
* * *
Рядовая маленькая драма.
Много их свершается в году.
Робко, тихо умирает мама
У врачей и близких на виду.
Сколько переделано работы,
Не привыкла мама без хлопот.
Вечные семейные заботы
До минут последних донесёт.
На лице усталость, грусть и мука,
Но, с трудом открыв засохший рот,
Спрашивает мама: как у внука,
Всё ли в жизни хорошо идёт?
Всё идёт прекрасно, без запинки,
Только, мама, ты не умирай…
Маленькие, грустные слезинки –
Мамина дорога в Божий рай.
* * *
Как зов спасения и веры,
Три спаса Август осенили –
Надеждой одолеть барьеры
И чистоте восстать из гнили,
Почуять миг преображенья,
Душою воспарить к Фавору
И знать, что нет уничиженья
Идущих из низины в гору –
Туда, где храм сияет белый,
Подобный звукам песнопенья,
И раздвигаются пределы
Любви, свободы и творенья.
Из цикла «Кавказ»
Луна в туманном ореоле,
Внизу огни, как россыпь бус,
И вдалеке, как на престоле,
Рассветом высвечен Эльбрус.
Он поднялся над горизонтом,
Одетый в ледяной наряд,
Как полководец перед фронтом
Незримых воинских армад.
Могучий, как орел двуглавый,
Он над просторами парил,
Как изначальный символ славы,
Как брат созвездий и светил.
* * *
Душа работою натружена,
Огнём пылает голова.
Откройся, творчества жемчужина,
Дай обрести свои слова.
Дай захлебнуться бурной строчкою
И смело сердце разорви –
И станет смерть не чёрной точкою,
А бесконечностью любви.
Из цикла «Штрихи»
Когда огнём страданья нервы
Обожжены, обнажены,
Сова глазастая Минервы
Крылами разгоняет сны.
Она глядит сверлящим оком,
И не смущается ничуть,
И в упоении жестоком
Души высвечивает суть.
Всё постигают эти взоры,
Срывая всех покровов мглу,
И рушатся души опоры,
Сметая Рихтера шкалу.
И летопись землетрясений –
Лишь бледный отзвук грозных сил,
Крушащих в несколько мгновений
Миры с громадами светил.
Из цикла «Сампсониевский собор»
1
Людмиле Митрохиной
В пустынном старинном соборе,
Забытом, как чья-то судьба,
В пыли и в строительном соре
Струится по стенам резьба.
В неведомой нам ипостаси
Искусства таинственных сил –
Трепещут на иконостасе
Рокайли распахнутых крыл.
И ангелов пухлые лики
Как будто парят в облаках,
И света неяркие блики
Дрожат на резных завитках.
С какою весёлою верой
Резные плелись кружева.
Творили с уменьем и мерой,
И каждая ветка жива.
Пускай хоть один уцелеет
Резной озорной завиток,
Он сказку потомкам навеет
И счастья подарит глоток.
2
Осыпались стены и своды,
Везде штукатурка и сор.
Как призрачный символ невзгоды,
Нас мраком встречает собор.
Где лики Марии и Спаса?
Провалы – где были они,
Лишь древнего иконостаса
Мерцает резьба, как огни.
И ангелы оторопело
Взирают, цепляясь за крест.
И шепчут про злобное дело
Попранья святыни сих мест.
Но воины грозной Полтавы
Приходят незримо сюда
И ждут, что поруганной славы
Опять воссияет звезда.