Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

9 февраля 2004 года.

Заседание № 81 секции поэзии РМСП в концертном зале Санкт-Петербургского Государственного музея театрального и музыкального искусства.

Ведущий заседания – Д.Н. Киршин.
Присутствовало 52 человека.

В обсуждении творчества Игоря Деордиева приняли участие члены РМСП Лев Гутнер, Игорь Сахарюк, Лев Алексеев, Ольга Нефёдова-Грунтова, Сергей Новиков, Юрий Баладжаров, Андрей Головин, Пётр Камчатый, Евгений Раевский, Валентина Сергеева, Дмитрий Киршин, всего – 11 человек.

Игорь ДЕОРДИЕВ
(Санкт-Петербург)


Зари художник

Траву косили – не спросили:
«Какие думы, что за мысли?..»
Зарю ведёрками носили
на горизонта коромысле

и выливали в кроны рощи,
чтоб розовела первым светом.
Возможно, это было проще,
чем рисовать холодным летом.

Водить по небу тонкой кистью,
когда в озябших пальцах трепет,
мазки накладывать на листья
и на природы сонный лепет.

А так – принёс ведёрко света
и опрокинул в гущу леса…
Глядишь, и утро вроде спето
на красоте зари замеса.

*  *  *

Твоё окно на первом этаже,
и подоконник твой довольно низко,
я на него кладу цветы без риска,
уверен – дум моих поймёшь сюжет…

Когда печалюсь – астры приношу,
а гиацинтом – высвечено горе,
букет из роз – любить сильней прошу,
душистый клевер – ждать меня у моря,

а незабудки – память не гони,
где жёлтый цвет – сомнения, к разлуке,
букет ромашек – заживём без скуки,
ну, а гвоздики – верность сохрани…

Ведь я с цветами уж давно дружу,
и лишь проявит утро солнца грани,
в окно ударит аромат посланий,
и ты поймёшь всё, что тебе скажу.

Света параллели

Толкнула ночь зари качели,
денница, в такт виолончели –
рассветной музыки сестры,
зажгла в тумане акварели,
что, наливаясь утром, зрели,
и вдруг проклюнулись пестры!

Лучи внезапно осмелели,
возникли света параллели –
в своём желании остры…
Вселенной игры отгремели,
с рассветом тихо догорели
созвездий буйные костры.

Осень

В соках осени манящих
мне бы вот не захлебнуться.
В омут чистый леденящий
если даже окунуться.
Сквозь туманные завесы,
аромат глотая пьяный, –
пусть заманивают бесы
в мир хмельной и окаянный.
Я пойду, сбивая росы,
чувствам радости навстречу.
Пусть твои златые косы
упадут ко мне на плечи.
Пусть твои одежды вспыхнут
и падут, круженья ради…
Вместе с осенью затихну
лепестком в твоей тетради.

Леса коронация

Осенней драмы карнавал не так и светел.
Лишь только лес короновал, – и вот уж ветер.
Листва спадает на паркет, и шорох платья,
мир соблюдает этикет зимы зачатья.

Где дуновений монолог в пылу гармоний,
в переплетении дорог судьбы ладоней.
Хотя ещё звучит романс игры растений,
но это просто реверанс поры осенней.

*  *  *

Убаюкала ночь
даже ветра порыв,
тучи выгнала прочь,
мир небесный открыв.

Лунный высветив «жар»
тайных сказочных пут,
беспредельный кошмар
бесконечных минут.

В ароматах цветов,
травостоя внутри –
я укрыться готов
до прихода зари.

Незаметно припасть
в клевера меж борозд,
чтобы вдруг не пропасть
в роще хаоса звёзд.

Стук в окно

Грустны осени октавы,
проводов пустые строки,
туч бесчисленных облавы,
ветра острые осоки.

Почва кутается в листья,
мелкой рябью омут вышит,
роща, будто в шубе лисьей,
на прогулке жёлтым пышет.

И закат горит меж сосен.
Хода жизни не нарушив,
проплывает мимо осень…
зазывая в небо душу,

птицы рвутся в бесконечность.
Свечка – просто статуэтка.
Мне в окно стучится вечность…
Сиротливо… Словно ветка…

Картина печали

Как ценитель рисунка, портрета,
сквозь разливы ушедшего лета,
выбрал волю – своею мишенью,
и нанёс только контур сонета…
Ожерельем осенних рассветов
затянул лебединую шею –
столь прекрасное Бога творенье.
Перекрасил цвета оперенья
облаков, улетающих в осень,
подчеркнув их немое стремленье…
И восхода порыв озаренья
положил на величие сосен…
Получилась картина печали.
В небе птицы, прощаясь, кричали,
а природа потупилась с грустью.
Всё как было когда-то вначале,
с чемоданом стоял на причале
и, прощаясь, махал захолустью.

Зимний театр

Печален мёртвых поз – театр зим,
присыпан снегом след былых
величий,
игра метельных сцен и безразличий,
где с белых масок сыплет
белый грим,

И монолога ветра суть бела.
Уже знакомый всем сценарий давний.
И бьёт в ладоши громко ночью
ставня
в пустом партере дальнего села.

Былого горсть

Осыпается злак, сыплет с колоса ость.
Это, может быть, знак, что за окнами гость.
Только вовсе не враг… ветром выдуло злость,
обойдётся без драк, слишком тонкая кость.
Отутюженный фрак, живописная гроздь,
в листопаде бумаг – или кисть, или трость.
Осень – миг передряг. Ключ повешу на гвоздь.
До забвения – шаг… От рождения – горсть.

Ленинградский сквер

Наборы питерских манер –
черты и позы –
в себя включает тихий сквер,
и в ряд берёзы.

А для раздумий вырыт пруд,
и стайка уток,
небес глубокий изумруд
из незабудок.

И тучи мимо чередой,
без строгих линий,
плывут задумчиво водой
меж белых лилий,

Среди скамеек и скульптур,
лишь птичьи гаммы,
набор лесных архитектур,
познанья храмы…

Где сединою на виске
путь жизни вышит,
а кто-то тростью на песке
стихи напишет.

Окно на Петропавловку

Громада туч над городом висит,
и лужами покрыты тротуары.
Осенний дождь уныло моросит,
и мечутся листвою жёлтой фары…

Когда природа сонна, чуть жива,
и пешеходов редкие фигуры,
зато проспекты вяжут кружева
на платьях городской архитектуры.

И здесь же Петропавловки игла
нить радуги сквозь тучи протолкнула…
Но капля пробежала вдоль стекла
и города сюжет – перечеркнула…

Публикуется по буклету: «Заседание № 81 секции поэзии РМСП. Игорь Деордиев. СПб., 2004». Составление буклета – автор. Компьютерное оформление буклета – Д.Н. Киршин

Заседание № 80 <Все заседания> Заседание № 82