Лев ГУТНЕР
(Санкт-Петербург)
|
Человек с липкими руками
Мы встретились
Мы встретилисьчерез двадцать лет.
Лицом к лицу.
Он вспомнил меня.
Он улыбается.
Он источает радушие.
Он берёт мою руку,
И она становится липкой.
В следующий миг я вырываю её.
Внезапная вспышка света!
Я вспомнил.
Тогда, накануне войны
В подъездах на Ямской улице
Он убивал кошек,
И лестницы были залиты кровью.
Я медленно приближаюсь к нему.
Мои руки тянутся к его горлу.
Но он исчезает.
Он растворяется в пустоте.
Если вы встретите человека
Если вы встретите с липкими руками,
Не прикасайтесь к нему!
ИЗ ПАРИЖСКОГО ЦИКЛА
Запах крови
Готовится казнь.
На плаху везут короля,
Тысячи людей стекаются на площадь,
Где установлена гильотина.
Спектакль обещает быть интересным.
Зловещий спектакль!
Удар ножа.
И окровавленная голова
Падает в корзину Сансона*.
Раздаётся восторженный вопль толпы.
Какой-то одержимый бегает у помоста.
Он размахивает платком,
Смоченным кровью тирана.
Он кричит: «Вот вам ваша свобода!»
Через несколько месяцев
Его голова скатится в ту же корзину,
И другой одержимый
Будет метаться у гильотины
С окровавленным платком.
Вкус власти.
Запах крови.
Её брызги – на небесах.
Это знамение будущих казней,
Будущих гильотин.
* Сансон – известный парижский палач.
Депортация
В Париже – сумерки.
Квартал оцеплен войсками.
Сонных людей выбрасывают из квартир
И загоняют в машины, крытые брезентом.
Двое офицеров на бульваре пьют водку.
Рядом – девочка.
Она пристёгнута наручниками
К их столу.
Они издеваются над ней,
Они плюют ей в лицо,
Они тушат окурки о её ладони.
А как блестят пуговицы на их мундирах,
Как начищены сапоги!
В двух шагах – лужа крови.
Женщина выбросилась из окна.
Падая, она цеплялась за карнизы.
Куски одежды, вырванные с мясом,
Развеваются на осеннем ветру.
Над кварталом стекаются тучи,
А слепой скрипач играет Шопена…
Кавалькада трогается.
Она движется к Лионскому вокзалу.
Эшелон смерти медленно вползает
Под его своды.
Ловушка захлопнулась!
Попавшие в неё больше не принадлежат
Этому миру…
Они принадлежат Вечности.
Сумерки на бульваре Клиши
Я стою под высоким небом Парижа
В конце XX века
На пороге Вечности…
Запрокинув голову,
Я смотрю, как в бездонной глубине
Зажигаются звёзды и призрачный свет
Растекается по бульварам.
Двое влюблённых на Римской улице
Шепчут друг другу волшебные слова,
И лунный диск застыл
И лунный диск над вокзалом Сент Лазар.
И поезда, приходящие из Гавра,
Замирают под его сводами.
А под виадуком мерцают
Стальным блеском рельсы.
Таинственный и приглушённый свет.
Я погружаюсь в бархатный вечер Парижа,
Я медленно приближаюсь
Я медленно приближаюськ бульвару Клиши,
Где вечерний сумрак взрывается
Тысячами огней.
За ресторанными столиками
Сидят люди.
Они произносят тосты.
Они кружатся в вихре танца,
Они хотят утопить в вине
Своё прошлое.
Но видения прошлого не исчезают!
Вот заседает революционный трибунал,
Вот раздаются удары гильотины,
Вот катятся, как кегельные шары,
Отрубленные головы,
И Париж стынет от ужаса,
И дрожит от холода несчастный Бальи,
И готовится в свой последний путь
Мария Антуанетта,
И везут на плаху Дантона,
И раздаётся отчаянный выкрик Робеспьера:
«Мы не для того завоевали Свободу,
Чтобы потерять её в колыбели!»
А вот его тень мечется по Консьержери
И опускается на колени
В камере Марии Антуанетты.
Толпы обезглавленных проходят город
Навылет
И исчезают на окраинах.
Они вернутся,
Чтобы бесчисленное число раз
Повторять клятву свободы,
Свободы, замешанной на крови.
Музыка постепенно стихает.
Один за другим гаснут уличные фонари.
Парижская ночь вступает в свои права…
Призрачный свет Парижа
Париж – это город,
Опрокинутый в прошлое.
Оно живёт в его символах:
В бурных порывах готики,
В загадочном оскале химер
На фронтонах собора
Парижской богоматери,
В звуках Марсельезы,
В закоулках Монмартра,
Над которыми загорается
Лунный серп.
Я сижу с незнакомкой
В маленьком кафе
На улице Амстердама
Недалеко от вокзала Сент Лазар.
Призрачный свет Парижа
Отражается в её глазах.
Мы погружаемся в этот свет.
Палитра красок меняется ежесекундно.
Я не могу удержать мгновения!
Я жду, когда распахнётся
Окно в прошлое,
Когда заработает машина времени,
Когда блюз взорвёт тишину,
Когда осенний воздух наполнят звуки,
Когда оживут довоенные мелодии…
Мы говорим о мировой войне,
Которая оставила шрамы
На человеческих судьбах.
Вот колонны палачей маршируют
По улицам Берлина,
И толпа возвеличивает убийц!
И рушатся города
Под ударами стальных коршунов,
И вермахт попирает Париж,
И знамёна со свастикой
Проплывают под Триумфальной аркой,
И два трупа лежат на Римской улице.
Они спаслись от позора
По ту сторону Бытия.
И печи Освенцима пожирают людей,
И приводят в исполнение приговор
Нюренбергского трибунала,
И каждый, приговорённый к смерти,
Проваливается в омут забвения
С петлей на шее.
Осенний ветер сметает
Ворохи листьев,
Над городом разгорается пламя заката.
Я снова погружаюсь в таинственный,
Призрачный свет Парижа.
Мы переходим через мост,
Который ведёт к улице Дантона.
Мы прощаемся.
Я продолжаю свой путь по Франции.
Скорее – на кладбище
Сент Женевьев де Буа
К могилам, покинувших Родину
Не по своей воле!
Впереди – замки Луары…
Они возникают один за другим,
Как видения!
Дамская улица в Париже
Нет, её не разгадана тайна,
И она эту тайну хранит.
То к себе призывает отчаянно,
То неслышно и робко манит.
Тех, что нежатся в отблесках славы
Иль несут, выбиваясь из сил,
Ароматы духов небывалых
И проклятия братских могил.
Тех, которые жаждут наживы
Иль зажгли бескорыстия свет,
Тех, которые всё ещё живы
И которых давно уже нет.
Силуэты из бликов и трещин.
Кто-то в яростной пляске кружит.
Это тени отвергнутых женщин.
Это крик потрясённой души.
Этот крик надрывается эхом.
Этот крик не исчезнет в веках.
Он живёт на полотнах Лотрека,
У Джоконды застыл на устах.
Не ушли, не растаяли тени,
Влиты краски в ночную эмаль.
Кто-то молится, став на колени,
Кто-то снова спешит на Пигаль.
Нет, её не разгадана тайна.
И она эту тайну хранит.
То к себе призывает отчаянно,
То неслышно и робко манит.
