Геннадий ВОЛНОХОДЕЦ
(Санкт-Петербург)
|
Импровизация
Александру Лисинчуку
Саксофона гордый профиль
Соло солнечным храним.
Листопада Мефистофель
Шагом шаркает хмельным.
Околесицею милой
Банджо бранное брюзжит.
Пианист, теряя силы,
Сиплой нотой моросит.
Эллингтоновского зала
Ветхий лоск лиловых мест.
…Как спокойно и устало
Сходит в бездну джаз-оркестр.
* * *
Живу в монастыре июля –
Здесь дачный пруд наплакан ивой,
И лес шумит, напоминая
О спящей нежности,
О таинстве разлуки…
Живу в монастыре июля –
И в келье дня
Мне ничего не нужно:
Ни писем о нестойких чувствах,
Ни встреч внезапных и напрасных,
Ни ласки мимолётной напоследок.
Живу в монастыре июля –
В пруду, как в памяти, купаюсь,
Прикладываю рифм тысячелистник
К сердечным ранам,
И на бинт тетради
Сочится исповедь строкою.
Живу в монастыре июля –
И так мне благостно,
Что нечего просить у Бога.
Зачем же я
Бессонницей терзаюсь
И на рассвете грежу поцелуем?
Ужели сердце не насытилось любовью
И поединок чувств ещё в разгаре?
* * *
Сумасшедшие думы-метели –
Как вращенье гончарного круга!
Кто деревья листвою заселит,
Если мы не узнает друг друга?
Обожгутся об осень деревья,
Разобьются почки о землю,
Ты зашепчешь испуганно: «Где я?
Где весна?» – «3а дождливою дверью…»
Среди свадеб и шалого гула
Мы не птицами будем в столице.
Рухнет
Рухнетдуха архитектура,
Если встреча у нас не случится.
Крещенская молитва
Мороз крещенский выбрал Иоанн,
Чтоб освятить взошедшего на муки,
Как лёгок твой узор, как осиян,
Возьми нас, нерадивых, на поруки!
Мороз крещенский, милосердным будь
В эпоху апокалипсиса лада…
В колоколах твоих простора суть –
Лиризм соборности и бич Пилата.
Мороз крещенский – острый, как топор,
В берёзы скорбных душ входящий смело,
Немых крестов отчаянный укор
Под игом шутовства и беспредела.
Мороз крещенский, приговора злость
Колом пронзает русскую рубаху.
На душах след от лицемерных слёз,
На душах грешных – некрологи страха.
Мороз крещенский выбрал Иоанн,
Чтоб освятить взошедшего на муки,
Как лёгок твой узор, как осиян,
Возьми нас, нерадивых, на поруки!
Крымская элегия
Дожди с утра, дожди под вечер
Отплясывают степ на крыше,
За картами тускнеют речи –
И никого уже не слышно.
Дожди изводят полуостров
Уже четвёртую неделю.
Вдогонку зною Богом послан
Потоп российскому Емеле.
Шторма без передышки спорят
С тяжёлой облачной грядою.
И море – чёрное от горя –
О пристань бьётся головою.
Наверно, алчность ветхих бабок,
Сдающих отдых лишь богатым,
Смела с небес полёты радуг –
Грядет Господняя расплата!
Водянкою болеют пляжи
Златого тёплого покроя.
Но кто оглянется и скажет,
Где видели сегодня Ноя?
* * *
Роману Якушову
Июньской ночи белое вино
Течёт по венам каменного града,
Душе в подарок одиночестве дано
Литьём Екатерининского сада.
Без устали за всё благодарю
Врагов простивших и друзей неверных.
Служа христианскому календарю,
Блуждаю в фарисейских терньях.
Несу свой крест как Вечный Эмигрант.
Кружусь на каруселях влажных улиц.
Лишь белой ночью я почти что франт,
И до утра немного петербуржец.
Реквием
Как мне утешить эту женщину –
Надежду воскресить в судьбе?
Её мольбы, с рыданьем смешанны,
Плывут по мартовской воде.
Слова врача – как взрывы молнии:
«Вы скоро будете вдовой!»
И подступает ночь агонии
Скрипучей старческой молвой.
А там, за дверью, дочки-куколки –
Не знают, милые, пока
С какими гибельными муками
Закат кровавит облака…
Ладья любви зияет трещиной.
Идёт ко дну – лишь кольца, кольца…
Как мне утешить эту женщину,
Теряющую солнце!
Баллада о маленьком Атланте
Волны с лиц срывают маски
По-ребячьи, торопливо,
Будто родинки, коляски
Вдоль прибоя, вдоль обрыва…
Оттолкнул смешной всезнайка
Неподвижности эпоху.
Над волною вырос чайкой
Между выдохом и вдохом.
Между плачем и улыбкой
Загребает тучи смело,
Чтобы солнечная скрипка
Делать паузы умела.
Мама нервно зазывает
В духоту палатной скуки.
Малыша прибой швыряет
Двум «канадкам» на поруки.
Он бредёт песком горячим –
Как пустыней ностальгии.
Маленький Атлант назначен
На себе нести стихию!
* * *
Предательство – привкус мороза,
За искренность или грехи…
Бессонницей звёздного плёса
Уходишь в себя и стихи.
Багряные листья обиды
Лежат на ладонях-весах;
Дороги до дрожи размыты;
И тает земля на глазах.
Душа-приживальщица в теле
Дичится жестоких вестей;
Растущие крылья метели
Скрывают судьбу от людей.
Откровение Алана Маршалла
На костылях я рвусь из мук –
Так тянет горизонт незримый
Раскрытых для объятий рук…
Хочу любить и быть любимым!
Вот сверстники ведут подруг
Восторженных. Всё мимо, мимо…
Хочу забыть я свой недуг,
Хочу любить и быть любимым!
Весна. И карусель затей.
Во мне одном чернеют зимы.
Хочу быть равным средь людей.
Хочу любить и быть любимым!
Порой идеи с потолка
Словесным украшают гримом –
Я книг не напишу, пока
Не полюблю, чтоб стать любимым!