Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

27 декабря 2000 года.

Заседание № 27 секции поэзии РМСП в конференц-зале издательства «Лицей» (Санкт-Петербург).

Ведущий заседания – Н.С. Михин.
Присутствовало 59 человек.

В начале заседания были подведены итоги профессионального поэтического конкурса «12 строк». В конкурсе приняли участие 18 авторов, в жюри вошли 8 поэтов РМСП. Авторы, занявшие первые три места, получили дипломы РМСП:
1. Юрий Баладжаров.
2. Адриан Протопопов.
3. Игорь Деордиев.


В обсуждении творчества Олимпиалы Осколковой приняли участие члены РМСП Адриан Протопопов, Михаил Балашов, Алла Благирева, Станислав Буров, Игорь Деордиев, Анатолий Назиров, Татьяна Громова, Вячеслав Мельник, Юрий Баладжаров, Николай Михин, один гость секции поэзии, всего – 11 человек.

Олимпиада ОСКОЛКОВА
(Санкт-Петербург, Москва)


*  *  *

В тиши задумчивой, в ночи
раскину крыльями объятья,
войду в летящем лёгком платье
в круг из серебряной парчи.
Пусть льётся сладость-песня горлом,
звук ладя из последних сил,
добра и ласки сея зёрна
в гармонно-песенной Руси.

*  *  *

Вновь кусты белоягодные зазвенели,
словно дети снежками засыпали их.
Как всегда в октябре их снежинки поспели,
залетели в мой стих.

Я хотела узнать в достопамятном лете
у весны, у дождя, у весёлых цветов,
где растут снеговидные ягоды эти?
Не сказал мне никто.

Скоро стужа на белом листе обозначит
каллиграфию веток, застынут кусты.
И обманутый мальчик вдруг горько заплачет
оттого, что плоды их мертвы и незрячи,
невкусны и пусты.

*  *  *

Рассвет окрасил пурпуром полнеба
и отразился в девственных снегах,
кристально воздух чист и пахнет хлебом,
сидящим в русских дедовских печах.
Деревня детства, бабушка седая,
заслонку отодвинув, смотрит в печь.
Узоры огневые оседают,
верша рисунок головы и плеч.
Хлеб вызрел – из печи да на лопати.
И в этот миг строга она лицом.
Как будто смотрят на неё с полатей,
её благословляя, мать с отцом.

Росное поле

1

Ромашка белотелая
стоит на ветерке,
неброская, несмелая –
на тонком стебельке.
Качается, качается:
поклонишься – сорви!
А лепестки кончаются
к разлуке ли, к любви?

2

Выйду в поле – росно!
Дымка к травам льнёт.
Ежик сенокосный
ноги обожжёт.

Выпью воздух чистый,
утону в стогах,
василёк душистый
изомну в руках.

Солнечная лодка.
бирюза да синь,
сладкая солодка,
горькая полынь.

3

Жду-пожду любимого,
а его всё нет.
Клина журавлиного
исчезает след.

Говорок заокал
чистый, как свирель.
Белокурый локон.
Где ты, русский Лель?

Смотрит в небо зорко,
рядом со стожком,
Василёк в опорках
сирым пастушком.

4

На желтке соломы –
скирды да стога.
На сердце истома,
сладкая тоска.
Утреннее небо
светит над слегой,
и ромашки – снегом
белым под ногой.

*  *  *

Любовь – всему основа.
О, чуда грань – рожденье!
В начале было слово,
но – после! – воплощенье…
И жизни не должно быть:
всё предвещало гибель.
Декабрьским злым ознобом
на стенах – стужи выбель.
Кругом снегов полотна.
глухая отдалённость,
Семипалатинск в окнах
хранит оледенённость.
В том месте, где когда-то
великий Достоевский
в снегах прозрел солдатом
всемирную известность,
сибирские морозы –
космическим масштабом,
и детской плоти слёзы
на пульсе мамы слабом.

Рождество

Внезапное очарованье
подбитых пухом зимних дней.
Смысл фразы. Лёгкое касанье
вечерних спутанных теней.
Походки, взгляда узнаванье,
проникновение миров!
Пространств, сердец и душ слиянье
с Любовью в светлый час Даров.
Звук слова, робко-осторожный,
тактичность жеста и руки,
и голос вечера тревожный,
и незаконченность строки.

*  *  *

Глядятся ночью в омуты глубокие
черёмухи – царицы черноокие.
Как лаковые Палеха шкатулочки –
черёмуховой рощи закоулочки.
Сшибали парни ягоды неяркие,
дарили девкам поцелуи жаркие.
Лилово-терпкий занавес черёмухи
тонул в Любви, как в чернооких омутах.

*  *  *

Рябина красная, ох, на сносях!
Устали слабы рученьки под грузом.
В листве резной каменьями висят
кораллом сочным налитые груди.

Боярышня! Рубины вкруг венца,
оранжевой парчой сияют плечи,
и знатной статью, и красой лица
вся из старинушки да русской речи.

И я застыла в страхе перед ней,
и зазвучала песня в верхолесье.
Иль в сердце у меня? Ещё нежней,
ещё тоскливей той известной песни,

где тонкая рябина вся горит
зарёй вечерней на раздолье голом
и удивлённо что-то говорит,
склонясь над окровавленным подолом.

Русский посох

Веди меня, весёлый посох,
по зову детства моего
в дорогу – к тем долинам в росах,
где сердце знало торжество
Свободы, изначально данной,
природным смыслом осиянной.
Всесильно светлое родство
по духу всех, кто верит в Благо,
в Добро, царящее над злом.
Деянье, подвиг и отвага
и продолженье жизни – в нём!

Полати

Знатное светило
одарило утром,
красными лучами
кружево ветвей.
Зашумели ели,
отозвались сосны,
вспенились берёзы
родины моей.
И волною света,
и волною жизни
чудно обновилось,
всё вокруг – поёт!
Грудь мою вздымает
сердце молодое,
утреннюю свежесть
горло жадно пьёт.
А земля росистым
серебром умыта.
Морем под ногами
плещется ковыль.
Тонут в дёрне тучном
конские копыта.
Корм любой дозволен:
из овса, травы ль.
Сколько совершенства
в непокорной стати!
Поднята над полем
гордо голова.
Стелется равнина,
что тебе полати,
да играет с ветром
грива-кудрява.

*  *  *

По всей России с посохом пройди.
Она огромна, нет ей повторенья!
И как – по строчкам – ткут стихотворенья,
сотки свой образ Родины в груди.

Публикуется по буклету: «Заседание № 27 секции поэзии РМСП. Олимпиада Осколкова. СПб., 2000». Составление и компьютерное оформление буклета – Д.Н. Киршин

Заседание № 26 <Все заседания> Заседание № 28