Рецензия на подборку стихов и переводы с японского
Владимира Руднева
1. Авторское переложение эротических танок
Рубоко Шо «Икебана, или Цветы Любви»
В русской поэтической школе существуют два основных направления литературного перевода. К первому относятся переводчики, пытающиеся наиболее точно передать дух произведения (Б. Пастернак). Представители второго направления стараются выполнить перевод как можно ближе к тексту оригинала (М. Лозинский). Несомненно, перевод восточной поэзии может быть полноценно выполнен только в рамках первого направления, поскольку иероглифическое письмо содержит не только смысловой, но и чисто графический ряд, не поддающийся логическому осмыслению и точному лексическому воплощению в чужой языковой среде. Поэтому совершенно оправдан выбор автором переводов жанра поэтической стилизации.
Оставив за скобками сомнения в подлинности японского первоисточника, перейду к анализу представленного перевода.
Несомненно, что выполненное авторское переложение эротических танок Рубико Шо является творческой удачей Владимира Руднева. Очевидна трудность адаптации весьма специфического, а порой и откровенно скандального текста оригинала к требованиям традиционной русской литературы, в которой этика всегда была и остаётся выше эстетики. Я бы назвал выполненный перевод весьма деликатным, романтическим. Владимир Руднев в полной мере владеет языком поэтической стилизации, его отличает тонкий лиризм, образность, интонационное разнообразие стиха.
Всего в подборке насчитывается восемьдесят одно пятистишие и одно двустишие.
В представленном авторском переложении имеется ряд неточностей и технических недостатков, которые, однако, могут быть легко устранены путём незначительной редакторской правки.
Подход к оцениванию рифмы в переводном произведении, на мой взгляд, допускает несколько более мягкие требования к технике стиха, однако всё же представляются неудачными следующие рифмы: «блестят – дать – взгляд», «поцеловать – преподать», «тебя – навсегда».
Некоторые словосочетания звучат не по-русски.
1. «И луна нам стелила кровать».
«Стелить» можно постель.
2. «И ловлю лепестки опадавших цветов».
Смешение времён: если «ловлю» лепестки, то «опадающих» цветов.
3. «И сотни женщин не предел».
В качестве предела может выступать только конкретная величина, а «сотни» – это и триста, и девятьсот… Вообще-то он, конечно, бедняга!
4. «Ты предпочла меня торговцу масла».
Нужно: «…торговцу маслом».
5. «Наш первый с тобою в саду поцелуй
5. Как алые розы на чистом снегу
5. Как слёз расставания струй».
В данном контексте требуется:
«Как слёз расставания струи».
6. «Ко мне всем телом нежно прижималась
6. Когда я весь от страсти изнемог».
Смешение времён: если «прижималась», то «изнемогал».
7. «Но кого же теперь ласкают
7. О твои перелётные руки».
«О руки» ласкать нельзя.
8. «И сердце чуда ждать готово
8. И ожидания весны».
Ждать «ожидания» нельзя.
9. «Не лучше ль на этом пороге
9. Спуститься мне грешному в ад».
«На пороге» спуститься в ад нельзя, можно «от порога».
10. «Луна нам глядит в окошко».
Луна может глядеть «к нам в окошко».
Не вполне понятны следующие строки и словосочетания.
1. «Он ей развязывает пояс
1. Между двумя мирами кроясь
1. Снимает весь её наряд».
Вторая строка совершенно выпадает из контекста.
2. «Как свеча зажигается кровь
2. Мы не можем её погасить».
Очень сомнительное сравнение, к тому же непонятно, почему нельзя погасить свечу.
3. «Мне ли не знать не тая
3. Как разгорается страсть».
Не очень понятно, при чём здесь «не тая».
4. «С тобою мы будем мгновенья стеречь».
Что означает «стеречь мгновенья»?
5. «Отбросили вместе с одеждой
5. И робость и стыд и покров».
По-моему, «покров» нельзя отбросить «вместе с одеждой», получается тавтология.
6. «Проворная вся от волос до стопы
6. В своей искромётной поре».
Во-первых, непонятно, почему «до стопы», – происходит смешение единственного и множественного числа. Во-вторых, не совсем ясно, что за «искромётная пора».
7. «Когда меня ты обнимаешь
7. Так лишь вино нас горячит».
Без знаков препинания фраза заставляет надолго задуматься, по-русски ли это сказано.
8. «Ночь тиха слышен крик сторожей
8. Да сухой перестук колотушек
8. Только томные вздохи да посвист стрижей
8. Мои чуткие слышали уши».
Что-то одно: либо
8. «Ночь тиха слышен крик сторожей
8. Да сухой перестук колотушек»,
либо
8. «Только томные вздохи да посвист стрижей
8. Мои чуткие слышали уши».
9. «И тело твоё как кошка
9. Не может без ласк без вина».
Кошка – не алкоголичка, в подавляющем большинстве случаев она спокойно обходится без вина.
10. «Ночи разбег безбрежен».
Если «ночь» как волна моря, то неточен эпитет «безбрежен», иначе – вообще не понятно.
11. «Любви предаваясь игриво
11. Так что звенела сосна».
Это, простите, как?.. Моей фантазии не хватает.
12. «Как птица в сетях птицелова
12. Явилась мне трижды во сне».
Непонятно, что за «птица в сетях» может трижды явиться во сне.
13. «Кто развязал роковые бои
13. От дорог и росы почернев
13. Целую девчонка колени твои».
Во-первых, почему «от… росы почернев»? Во-вторых, без знаков препинания трудно понять, к чему относится оборот: «От дорог и росы почернев».
14. «Мужа безобразного хромого
14. Бросила безжалостно и снова
14. Прискочила с ветрами ко мне».
Слово «прискочила» – совершенно выпадает из контекста. К тому же непонятно, почему «с ветрами», а не «с ветром».
15. «Твой стан и грудь рука ласкает».
Грудь – часть стана, да простят мне эту вольную классификацию.
16. «Спешу пока я страсть не остужу».
Сочетание звучит двусмысленно: «покуда не остужу» или «пока не остыла»?
Иногда встречается неоправданная инверсия слов.
– «Вся нега мне любви излилась»;
– «Над вершиной порхают куста»;
– «Тело страстью моё горит»;
– «И в наши окна сумрак сладко льётся».
А в чьи ещё окна «сумрак сладко льётся»? Надо бы в другом порядке: «И сумрак в наши окна сладко льётся».
Некоторые сочетания слов «цепляют», читаются «коряво».
– «Грудь твоя нежная как снег»;
– «Не утолить вином мне жажды»;
– «Как дрожат твои бледные руки»;
– «Её б могла богам ты преподать» – звучит неблагозвучно.
В одном из пятистиший используется образ, который, по моему имеет чисто японскую специфику:
«Изнемогая в красном кимоно
Размазываешь брови по лицу».
На мой взгляд, в тексте имеются неоправданные прозаизмы, например: «Ты всё обещаешь мне дать» – это из частушки, к тому же – двусмысленно.
Также встречаются «сомнительные» сравнения и эпитеты:
– «Как свеча зажигается кровь»;
– «За занавеской словно трясогузка
– Ты мне позволила себя поцеловать»;
– «Любовь твоя мне показалась узкой»;
– «Как много я встретил в дороге
– Приютов и всяких услад».
В двух случаях встречается повтор темы пятистиший:
– «И тайные прелести тела» – «О тайные прелести тела»;
– «Как много я встретил в дороге» – «Сколько б ни было в жизни дорог».
Из восьмидесяти двух стихотворных переводов имеется, по-моему, всего пять танок, которые не готовы для печати.
1. «С платья я пыль отряхну»;
2. «За занавеской словно трясогузка»;
3. «Ночь тиха слышен крик сторожей»;
4. «Мой слух ловил мотив и слово» – как-то излишне абстрактно;
5. «Милая как я тебя люблю» – не найдена концовка, а без неё перечисление смотрится затянутым.
Авторских удач значительно больше. Внимания заслуживают следующие пятистишия:
«Как томится любовью земля»,
«Слетает сон но в тишине»,
«Как этот звон ночных цикад»,
«Твои волосы в локоны вскружены»,
«Дивная ночи ладья»,
«Вдали от жилья и дорог»,
«И тайные прелести тела»,
«Как осенние пахнут цветы»,
«Когда уста твои пылают»,
«Я вновь один я вновь один»,
«О любви безраздельная власть»,
«Терраса над берегом грустно пуста»,
«Женщин любя и свободу»,
«Под лаской заветного слова»,
«Тягучие сны отступили»,
«Лодку несёт поутру»,
«Душа моя цвела и пела»,
«Сколько б ни было в жизни дорог»,
«Стареешь ты и сердцу больно».
2. Подборка стихов Владимира Руднева
Подборка стихов Владимира Руднева произвела двойственное впечатление. С одной стороны, автор хорошо владеет словом, обладает высокой эрудицией и культурой речи. С другой стороны, многие произведения затянуты, лишены динамики, являются тематическими повторами известных произведений.
Мы имеем дело с интересным поэтом, в произведениях которого, однако, баланс содержания и формы нарушен в пользу содержания. Из триединства сказанного, недосказанного и несказанного главный акцент делается на сказанном.
Я намеренно не буду подробно останавливаться на технике стихосложения и найденных неточностях, поскольку их не слишком много и все они отмечены в рукописи. Скажу только о главных недостатках.
Наиболее часто встречающийся приём перечисления воспринимается порой как летопись на длинном свитке; похоже, автор и сам не всегда знает, чем закончится сказание, и комкает концовку (например, в стихотворении из цикла «Детство босоногое»). Также затянуты, по-моему, стихотворения «Плот Медузы», «Загадочная русская душа», «Михаилу Дудину», «Цыганка», «В поверженном Берлине».
По-моему, неудачей автора является стихотворение «Синяя птица». Здесь встречаются такие обороты речи, что диву даёшься…
1. «…и стала всем до жути обозримой,
1. как тот смешной замысловатый ребус».
«Стала всем обозримой» – крайне неточно и не вполне по-русски. Что такое «до жути обозримой»? «Обозримой, как замысловатый ребус» – очень странное сравнение.
2. «Глаза болотные неоново горели,
2. сверкали мрачно в фиолетовом венце».
«Глаза сверкали в венце» – не совсем по-русски. К тому же «глаза» должны быть не в одном, а в двух «фиолетовых венцах». Но всё равно – жуть, да и только!
3. «…ресницы крыльями вороньими висели,
3. торчали веером на гипсовом лице».
Всё-таки что-то одно: «ресницы» или «висели» – или «торчали».
4. «С плечей покатых дыбилась хламида».
Во-первых, «с плеч». Во-вторых, «с плечей… дыбилась» – не по-русски.
И все эти «прелести» содержатся в первых тринадцати строках стихотворения!
В стихотворениях встречаются однокоренные рифмы, например, «мимолётных – перелётных». Таких рифм следует избегать.
Встречаются также нарушения логики (выделены курсивом):
«Не всё, что мне цыганка нагадала,
по всем статьям сбылось и не сбылось».
Или:
«…и я, как дуб среди равнины ровной –
ещё живу истомою любовной».
Иногда происходит смешение форм слова, в результате чего вместо «круша» говорится «сокруша», вместо «поверив» – «поверя». Дважды встречается слово «юдоль» с ударением на первом слоге, что неправильно. Обращают на себя внимание и другие обороты, звучащие не по-русски.
1. «Воплощены они в живой натуре,
1. лаская слух и восхищая взгляд».
«Воплощены… лаская и восхищая» – неправильный оборот.
2. «…и Чингачгук – последний могикан».
Надо: «последний из могикан» или «последний могиканин».
3. «…в белый траур увенчанных».
Надо: «белым трауром увенчанных» или «в белый траур облачённых».
4. «…ничто не ждут так сильно, как дождя».
Надо: «ничего не ждут».
5. «…закон пустынь – борьбы за выживанья».
У слова «выживание» нет множественного числа.
6. «…дворян, князей и прочих господинов».
Во-первых, все князья – тоже дворяне. Во-вторых, всё же «господ», а не «господинов».
7. «Резвятся мыши с крохами стола».
Мыши – не термиты, они могут «резвиться» с крошками хлеба, а не «с крохами стола».
Слово «блукает» устарело, имеется только в словаре Даля, поэтому надо дать разъясняющую ссылку.
Существенно более удачными являются, по-моему, стихотворения, написанные без «подражания современности», классическим русским языком. «Молитва о России», «Три солнца», «В те годы молодые», «Тоска по морю» – по-моему, наиболее интересные произведения представленной подборки. Особенно понравились произведения из цикла «Афористишья», более сжатые по размеру и законченные по форме.