Д.Н. КАТЫШЕВА
К вопросу сценической интерпретации пушкинского текста:
Б. Эйфман. «Онегинъ. Online»
Почти в один текущий сезон состоялись две премьеры, посвящённые бессмертному роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Одна из них – опера П.И. Чайковского в Большом театре. Она вызвала противоречивые оценки критики – от приятия до недоумения, резкого отрицания (Г. Вишневская). В этой постановке постмодернистского толка проявилось распространённое сегодня в театрах явление – деформация классики вопреки её смыслу, духовной сущности. Чем циничнее «расправа» с классиком, тем больше гарантий на скандальный резонанс. А он-то и должен привлечь неискушённого зрителя.
Балет Б. Эйфмана «Онегинъ. Online» на музыку П.И. Чайковского и композиции современного сочинителя А.В. Ситковецкого в исполнении музыкальной рок-группы «Автограф» – произведение иного рода. Это трагедийное, удивительно современное прочтение романа А.С. Пушкина, поставленное в двух временных измерениях – прошлого и настоящего. Оно подтверждает мысль о выдающемся таланте хореографа-философа, мыслителя, достойно представляющего подлинное современное искусство. Формула, данная ему после зарубежных гастролей – хореограф № 1 XXI века – вполне им оправдана.
Сценическая интерпретация «Евгения Онегина» не предполагает исхоженных, хрестоматийных путей, иллюстрации изученных тем и смысловых начал. Как всякий классический текст, пушкинский обладает смысловыми ресурсами, которые стремятся к бесконечности. И каждое новое поколение, каждая новая эпоха открывают в нём те созвучия, которые вызывают эмоциональный отклик, ответное переживание.
Умение Б. Эйфмана современно прочитать пушкинский текст, не разрушая его смысловой и духовной сущности и при этом переводя его в настоящее с оглядкой на прошлое, – дорогого стоит.
|
Борис Эйфман. «Онегинъ. Online» (сцена из спектакля) |
Теме русской души, её внутренних противоречий, переживаний трагических катаклизмов в судьбе отдельного человека, связанного с контекстом окружающей его реальности, – одна из сквозных в творчестве Б. Эйфмана. Как и в Достоевском, Толстом, Чехове, он обнаруживает в «Евгении Онегине» Пушкина трагические глубины. Как известно, жанр трагедии – категория динамическая, об этом писал М. Бахтин: «Жанр всегда и тот и не тот, всегда стар и нов одновременно, жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра… Жанр живёт настоящим и всегда помнит своё прошлое, своё начало»[1].
Неслучайно тот же Бахтин назвал жанр «застывшим содержанием». Оно связано как с отработкой мифов и легенд, так и с обращением к судьбе человеческой – судьбе народной, поискам соотношения всеобщего и единичного, вечного и преходящего, личности и общества, постижением «судьбы» (общего закона жизни человека).
Жанр, будучи «представителем творческой памяти в процессе литературного развития», содержит кристаллы открытий и накоплений предшественников и, вместе с тем, подчиняется тенденциям постоянного, исторически обусловленного саморазвития. Отражает наиболее «вековечные» тенденции развития, архаику, но и она сохраняется в жанре «благодаря её постоянному обновлению, так сказать осовременению»[2].
Другой исследователь, П.Н. Медведев, подчёркивает мысль, что жанр связан с темой, своеобразным её исследованием, осмыслением: «Жанр есть органическое единство темы и выступления за тему»[3].
Жанр трагедии испытывает подъём, обновление в момент крупных исторических поворотов в развитии общества и целой формации. Б. Эйфман избирает в балете эпоху, переломную в жизни России. По Пушкину – это период развития и крушения идей декабризма. Первая глава романа написана в 1825 году. Известно, что в десятой главе романа (не изданной автором) Пушкин рисует картину деятельности тайных обществ с их «вольными разговорами», где и сам поэт читает свои вольнолюбивые стихи на декабристских сходках. Исходная драматическая ситуация в балете для героя – после краха иллюзий о свободе, обновлении общества. Онегин (артист Олег Габышев), распластанный на полу, находится в жестокой пьяной депрессии; его друг Ленский (артист Дмитрий Фишер) с трудом стремится поднять Онегина к нормальной жизни. Но она не может быть нормальной, так как близка к трагической ситуации, когда здоровье нации, изведавшей вкус свободы, разрушения старой системы, разъедаемо дефолтом совести, крахом иллюзий, а вместе с ними – духовных ценностей.
|
Хореограф выстраивает в балете ассоциативный ряд эпизодов, которые по-своему взаимодействуют с основными эпизодами романа Пушкина. Так, первая сцена с Онегиным сближена с реальными событиями путча 1991 года и последовавшими за ними акциями демократической революции. Последние видны на шаре – образе Земли, висящем над сценой подобно телевизионному экрану. Затем следует «послевкусие» этих всем известных событий, пережитых современным Онегиным: идеи свободы и демократии оборачиваются тотальной властью денег, падением нравственного императива, борьбой за выживание. Собственно, «вы этого достойны!» – как вещает настырная реклама в эпоху капитализма и его очередного кризиса.
Второе название балета – «Online» – знак подключения к всемирной паутине: её технологический принцип – набор сносок, гиперсносок, ссылок. Мировая сеть не распадается, она связана, являясь своеобразным зеркалом мира. То, что происходит в стране Онегина, обусловлено глобальным контекстом общих процессов, происходящих на земном шарике, символ которого витает в пространстве балетного спектакля.
Сам хореограф объясняет свой замысел: «Этот роман назвали «энциклопедией русской жизни», в нём Пушкин создал удивительно точный архетип русского человека своего времени, собственный поэтический образ русской души, загадочной, непредсказуемой, необыкновенно чувственной. Я перенёс пушкинских героев в наши дни, в новую обстановку, более драматическую, даже экстремальную, когда старый мир рушится…»[4] Хореограф сделал это, чтобы ответить на вопросы: что есть русская душа сегодня, сохранила ли она свою самобытность, как бы сегодня повёл себя герой романа, что стало печатью времени, а что «стало знаком судьбы многих поколений, многих сограждан»[5].
В центре спектакля, кроме главного героя, Онегина, – судьбы Ленского, Татьяны (артистка Мария Абашева), Ольги (артистка Наталья Поворознюк). В своё время я написала статью о сценической интерпретации «Евгения Онегина» в Литературном театре «Классика»[6]. В дилогии моноспектаклей, посвящённых Татьяне и Онегину, благодаря инструменту действия («Действие – путь восхождения к смыслу» – Гегель) удалось выявить в романе наличие ситуаций-перевёртышей в судьбах героев. Крушение первой любви Татьяны оборачивается её внутренним крушением и замужеством по расчету «за толстым генералом». О новой законодательнице залов Пушкин скажет в финале:
«А та, с которой образован
Татьяны милый идеал…
О, много, много рок отъял!»
Онегин же пройдёт путь «пустой души», убивший на дуэли друга, путь страданий и испытания подлинной любовью. Вернётся к подлинной человечности.
Б. Эйфман как хореограф и интерпретатор пушкинского текста окажется на этом же пути, но пойдёт ещё дальше, представив сегодняшнее настоящее своих героев. Оно окажется трагичным для Татьяны. Из чистой, наивной, духовно наполненной провинциальной девушки (Эйфман сочиняет для героини выразительную хореопластику и танец), разочаровавшись в безответной любви, она проделывает свой «путь на Рублёвку», оказывается во власти чёрного криминального генерала. Получив место в столичной тусовке, она умирает душой: с вывихнутой судьбой и телом – корчится в конвульсивных движениях танца модерн.
|
А Онегин? Он не только вернётся к подлинной духовности, но и бросит вызов миру криминала и власти денег. Получит пулю, как Пушкин на дуэли. Но… не умрёт, а возродится в роли бессмертного поэта, как его alter ego, сядет в последней сцене за стол, чтобы бросить в пространство, в вечность готовые листья великого романа в стихах «Евгений Онегин».
Примечания:
[1] Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского.– М., 1963. С.142.
[2] Там же.
[3] Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении.– Л., 1928. С.177.
[4] Цит. по: Ромс Ника. Повесть о лишнем человеке. Российские вести. 25.02.2009. С.15.
[5] Там же.
[6] Катышева Дженни. Гл.III «Евгений Онегин» // В книге: Катышева Дженни. Литература и сцена.– СПб., 2004.